Немножко чокнутая (ЛП)

Я сильно потрясена, когда вижу Клэр, белокурую, тощую, отчасти симпатичную, если, конечно, вам нравится анорексички, девицу, которая сидит на столе моего мужа, пока он печатает что-то на своем компьютере. Мои брови ползут до волосяной линии при виде того, как она смеется и тянется своими костлявыми пальцами к его галстуку. Ее ноги скрещены и так близко к его руке, что он может наклониться и поцеловать их. Несомненно, он это видит.

Когда я захожу в кабинет, они обращают на меня внимание. Улыбка Джеймса увядает, а глаза темнеют, когда он оценивает мой наряд.

— Ты выглядишь… — Клер встает с его стола и обходит его, выходя из оцепенения. — Мне просто нужно отправить пару писем, и я все.

— Продолжайте, как вам будет угодно. Я ухожу. Встретимся завтра, — я нахмуриваюсь и направляюсь в сторону двери.

Подождите... что это была за вспышка?

Джеймс испуганно смотрит на меня, недоумевая, он на мгновенье сводит брови вместе, а в его взгляде вспыхивает боль.

— Подожди... что?

В точности мои мысли.

— Я не иду с тобой?

— Нет, но костлявая блондинка поможет тебе провести время хорошо. Я уверена, — фыркаю я и захлопываю за собой дверь.

Карлсон ушел, он работает до шести, а уже семь. Я специально задержалась, поскольку знала, что мой муж закончит сегодня поздно. Какой же шок я испытала, застукав его с другой женщиной.

Костлявая блондинка, убейте меня.

Ты слишком остро реагируешь. Почему тебя это волнует?

Не имею ни малейшего представления.

— Майя, подожди. Что случилось? — спрашивает он и хватает меня за руку, чтобы остановить от побега.

Черт с ним. И его сильными руками, и телом, всем. АХ!

— Ничего, я просто передумала. И я не хочу, чтобы муж разрушил мой стиль. Иди повеселись. Даю свое разрешение, — говорю я, и имею в виду именно это.

Нет. Ты это не так.

— Ты ревнуешь? — улыбается он и наклоняет мою голову. — Господи! Спишь со мной только одну ночь, и я уже растапливаю эту ледяную внешность. Этому помогли хлопья, так ведь? — в его глазах пылает веселье.

Придурок.

Я немного дергаю свободной рукой и нервно поправляю платье.

— Я не ревную! — задираю подбородок. — Я просто не хочу, чтобы ты был там.

— Какая жалость, и да — ты ревнуешь, еще как ревнуешь, — смеется он и быстро целует в губы, заставляя меня дуться, как ребенка. — Ну, перестань. Позволь мне отправить эти письма, и мы пойдем вместе.

— Я занята.

Он страстно целует меня, и я чувствую, как что-то холодное и острое обвивается вокруг запястья. Что за черт?!

— Ты что, надел на меня наручники? — он смеется и крутит своим запястьем перед моим носом, и я замечаю, что связана с ним тонкой цепочкой. — Ты придурок. Сейчас же освободи меня.

— Нет, потому что ты убежишь, — усмехается он и переплетает наши пальцы. — Пошли, это займет всего лишь пять минут.

— Тогда тебе нужно переодеться, — пробегаю я взглядом по его костюму. Конечно, он замечательный. Но для клуба совершенно не подходит. — Девочки уже ждут меня.

— Я все еще не могу поверить, что ты ревнуешь, — смеясь, он открывает дверь своего офиса. Клер сидит в его рабочем кресле. Она выглядит ошеломленной. — Мне кажется, что я попросил тебя уйти.

— Я хотела извиниться, — говорит она и смотрит на свои туфли.

Ужасные туфли, если честно.

— Ты уже извинилась. А теперь можешь идти.

— Да, мистер Фриман, — и она уходит, а мы направляемся к столу.

Нужно стерилизовать всех полоумных костлявых блондинок. Зажигалка и бензин наготове. Вууухууу! А еще самолеты, которые скидывают бомбы. Буууммм!

— Почему ты издаешь такие противные звуки? — ухмыляясь, спрашивает Джеймс, а потом поднимает меня со стола и сажает к себе на колени.

— Я не осознавала, что издавала что-то, — бормочу я себе под нос, немного посмеиваясь. — Я, правда, чокнутая.

— Мне нравятся чокнутые.

— Чокнутой не нравятся костлявые блондинки, — ворчу я.

Джеймс, печатая, смеется.

Время от времени, только чтобы побесить его, а еще потому, что мы реально опаздываем, я вытягиваю руку, как бы прося, чтобы он положил ключики. Затем я приподнимаю руку, чтобы рассмотреть свои ногти, невинно посвистывая.

— Прости, я мешаю тебе?

— Сделаешь так еще раз, оставлю их на всю ночь. Обещаю.

— Извращенец.

А звучит хорошо. Мне нравятся эти извращенные обещания.

Он наклоняется вперед и кусает меня за запястье своими идеальными зубами, я начинаю визжать и вырываюсь, и его собственная рука ударяет его по лицу. Его голова дергается, и он смеется. Я тоже начинаю смеяться так, что слезы бегут по лицу, это все так забавно, но я тут же успокаиваюсь, когда из его правой ноздри начинает капать кровь.

— Черт, — вздрагивает он и резко встает. Он подносит руку к лицу и так быстро поворачивается в сторону ванной комнаты, что стягивает меня со стола. Я кричу и приземляюсь с глухим стуком, утянув его за собой. Я кричу еще сильнее, когда кровь из его носа капает мне на грудь. — Извини.

— Свали с меня, — смеюсь я и толкаю его. — Я ненавижу кровь. Это слишком. И сними с меня наручник.