Немного волшебства

– Ребенка ты еще не зачал. И мы с тобой не виделись один год, пять месяцев и четыре дня.

– Девушка! – рассмеялся Антон. – Ваша легенда никуда не годится! Надо бы ее подправить с календарем в руках, а заодно повторить арифметику. Держите ребенка! Куда он уползает?

Илюша на четвереньках проворно двигал в сторону телевизора. Катя встала, подошла к сыну, взяла его на руки, повернулась к Антону:

– Ты назвал меня девушкой чудной красоты. Значит, я тебе нравлюсь?

Антон услышал только конец фразы.

– Это ничего не значит! Свою судьбу с вашей связывать не собираюсь!

– И фигурка у меня отличная? – спросила Катя, поймав взгляд, которым Антон ее ножки осматривал.

– Отличная, – согласился он. – А уж актриса вы – каких поискать. Малый и прочие художественные театры отдыхают. Зачем вам криминальный бизнес? Идите на сцену! Любая прима, глядя на вас, от зависти съест свою шляпку.

– Никогда бы не поверила, что ты можешь облить меня сарказмом, оттолкнуть. А я всё равно тебя люблю!

– Девушка! – сморщился как от кислого Антон. – Еще раз повторяю: занавес упал, спектакль окончен, публика разошлась. Вас проводить до гардероба? Есть и второй вариант – звонок в милицию. Во всероссийском розыске пребываете? Еще нет? Перспектива очевидна.

– Ответь мне только на один вопрос! – взмолилась Катя. – Если живые держат в плену своей памяти мертвых, то и покойники могут не отпускать живых?

Антон беспокойно дернулся, он явно принимал Катю за сумасшедшую. Не хотел распалять, дразнить умалишенную и миролюбиво произнес:

– Сохраняем спокойствие! Что нас интересует? Плен? Порядочный человек никого в плен брать не будет.

– Ты порядочный? – требовательно спросила Катя.

– Клянусь! – ухмыльнулся Антон. – И прошу очистить помещение.

Илюше надоело в материнских объятиях. Протестуя, он завозился, захныкал, протянул руки к Антону и недвусмысленно предложил себя:

– На! На-на-на!

И снова Катя увидела, как рефлекторно дернулся Антон вперед, разозлился на свой порыв и гаркнул:

– Ну, хватит! Немедленно убирайтесь!

Илюша испугался окрика и громко заплакал. Голос у него был не младенчески писклявый, а низкий басок. Друзья Кати в шутку называли ее сына Шаляпиным.

Перекрикивая Илюшу, Катя заговорила:

– Ты хочешь, чтобы я жила без тебя…

– Долго и счастливо! – перебил Антон. – Большому кораблю большое плавание. Но запомните, девушка, порты приписки у нас разные.

– Это ты очень верно сказал.

Илюша вертелся, орал и вырывался.

– Нам пора? – с сожалением спросила Катя. «Мы даже не поцеловались!» – подумала она.

Антон не проявлял желания хотя бы обнять ее.

– Выход показать? – спросил он.

– Ты уже показал выход, спасибо! Илюша, тихо! Тихо, мой мальчик!

Катя не знала, как ей исчезнуть. Не через входную же дверь! И растворяться на глазах у Антона не получалось.

И более всего хотелось броситься ему на шею, повиснуть и никогда не отпускать. В то же время Катя чувствовала, что желание ее неправильное, абсурдное, как неправильно человеку желать, чтобы у него вырос павлиний хвост. Дело было не в холодности Антона, растопить которую, очевидно, не составляло большого труда. Истина заключалась в словах Антона: порты приписки у нас разные.

– Принеси, пожалуйста, сыну воды, – попросила она.

– Ладно, – согласился Антон. – Воды, и точка! Пора и честь знать!

– Я тебя люблю, и ты меня отпустил, – произнесла Катя ему в спину.

Антон пожал плечами, не обернулся, вышел из комнаты.

Плач сына вырвал Катю из небытия. Она вскочила, подбежала к его кроватке и только тут открыла глаза. Так бывало и раньше: просыпается ночью и обнаруживает себя возле ревущего Илюши. Катя переодела сына в сухое, дала водички, взяла на руки и стала ходить по комнате, укачивая.

– У нас с тобой начинается новая жизнь, – приговаривала она. – Мы будем жить долго и счастливо. Мы никого не держим в плену своей памяти. И нас никто не держит! Баю-бай! Баюшки-баю!

Обратный ход часов

Ольге Семеновой, источнику мудрого жизнелюбия

Глава первая Кутузов шел домой

Михаил Александрович Кутузов шел домой. «Только бы Танюша не пекла пироги», – думал он.

Татьяной звали его жену, с которой они недавно отметили серебряную свадьбу. Последние годы Танюшка стала главной добытчицей в семье. Доходы жены в риелторской фирме существенно превышали педагогический заработок Михаила в институте. Татьяна, по характеру боец, к работе относилась как к сражению. Но изредка вспоминала про «тыл», что она жена, и мать, и хозяйка. В такие моменты пекла пироги – с капустой, с картошкой, луком и грибами, расстегаи с рыбой.