Немертвый в саду добра и зла (ЛП)

С сумочкой и двумя бутылками вина в руке, она оставила свой мотоцикл около ящиков с помидорами и грибами и пошла по бетонным ступенькам к кухне, перешагивая две за раз. Она миновала темные прилавки и холодные духовки, не видя их. Слабый аромат поднимающихся дрожжей смешивал с непрекращающимися запахами вампиров, которые работали здесь, и она чувствовала, что расслабляется, ее ботинки мягко стучали по плиточному полу. Запах перенес ее к воспоминаниях о лете, когда она работала на кухне, а когда достаточно подросла, то и в зале в качестве официантки. Она не была невинна, но тогда уродство было потеряно в ярком свете острых ощущений. Теперь она просто была уставшей.

Ее пульс участился, когда она преодолела массивную дверь, которая вела к лифту и подземным апартаментам Пискари. Мысли, что он встретит ее успокаивающими руками и рассчитанным сочувствием, было достаточно, чтобы ее кровь прилила, но ее раздражение, что он манипулировал ей, удержало ее от того, чтобы пойти в бар. Он не позвал бы ее к себе, зная, что он больше ее помучает, если она будет проситься к нему, когда она не сможет получить больше, отчаянно нуждаясь в его заверении, что он все еще любит ее.

Было утешительно тихо в аккуратном ресторане, низкие потолки и тусклая атмосфера, казалось, следовали за ней в закрытые комнаты для вечеринок позади ресторана. Широкая лестница за дверями вела к частному второму этажу. Она вела рукой по стене для баланса, когда поднималась по широкой лестнице из черного дерева, стремясь найти Кистена и его понимающее ухо, которое не было присоединено к манипулирующему разуму.

Она и Кистен жили в переделанных апартаментах, которые занимали весь верхний этаж старого судоходного склада. Айви любила открытое пространство, она произвольно разделила его на области ширмами и стратегически разместила мебель. Окна были большими и измазанными с внешней стороны грязью и копотью сорокалетней давности. Пискари не нравилось показываться на свет, а это удовлетворяло меры безопасности.

Звеня винными бутылками, Айви поставила их на стол на верхней площадки лестницы, думая, что она и Кистен похожи на двух детей, подвергшихся жестокому обращению, желающих внимание того человека, который деформировал их, и любя его из отчаяния. Это была старая мысль, та, которая потеряла свое жало давным давно.

Стягивая свое пальто, она повесила его и свою сумочку рядом с вином.

- Кист? - позвала она, ее голос заполнил тишину. - Я дома. - Она снова взяла бутылки и нахмурилась. Возможно, ей нужно было взять три.

Ответа не последовало, и она направилась в сторону кухни, чтобы охладить вино, запах крови прошел через нее, как электрический ток. Это была кровь не Кистена.

Она остановилась и глубоко вдохнула. Она повернула голову к углу, куда доставщик поставил рояль на прошлой неделе. Это потрепало ее финансы больше, чем покупка байка, но звук от рояля в этой пустоте заставлял ее забывать все, пока эхо не исчезало.

- Кист?

Она слышала, что он вздохнул, но не видела его. Ее лицо побелело, и каждая мышца напряглась, когда она шагнула к кушеткам, устроенным рядом с фортепьяно. Грязное пятно света вспыхнуло на черном блеске дерева, и она нашла его там. Он стоял на коленях на белом персидском ковре между кушеткой и фортепьяно, она увидела девушку в обтягивающих джинсах, черной кружевной рубашке и поношенном кожаном пальто, растянувшуюся перед ним.

Кистен поднял голову, необычная паника читалась в его голубых глазах.

- Я не делал этого, - сказал он, его окровавленные руки нависали над трупом.

Дерьмо. Уронив бутылки на диван, Айви качнулась и опустилась перед ними на колени. Привычка заставила ее проверить пульс, но было очевидно по бледности кожи и нежно растерзанной шее, что миниатюрная блондинка была мертва, несмотря на ее тепло.

- Я этого не делал, - повторил Кистен, отодвигая свое аккуратное, симпатичное мальчишеское тело назад на несколько дюймов. Его руки, сильные и мускулистые, дрожали, ногти блестели красным. Айви посмотрела от рук до лица, видя страх в его почти тонких чертах, которые он скрывался за красновато-светлой бородой. Мазок крови был на лбу под каштановой челкой, и она подавила острое желание поцеловать его, убирая челку, что было и противно и интриговало ее.

«Это не то, кем я хотела быть».

- Айви, я этого не делал! - воскликнул он на ее длительное молчание, и она потянулась над девушкой и убрала назад его слишком длинную челки. Нежный появляющийся черный в его пристальном взгляде перехватил у нее дыхание.

«Боже, он был красив, когда волновался».

- Я знаю, что ты этого не делал, - сказала она, и широкие плечи Кистена расслабились, заставляя ее задуматься, почему он был расстроен. Это было не то, чувство, что он волновался из-за того, что ему приходилось заботиться об ошибке Пискари, а из-за того, что Айви могла подумать, что это он убил девушку. И где-то в глубине души она поняла, что он любил ее.

Симпатичная женщина была любимым типом телосложения Пискари с длинными светлыми волосами и угловатым лицом. У нее, вероятно, были голубые глаза.