Немертвый в саду добра и зла (ЛП)

Мягкий гул остановился. В новой тишине она услышала мягкий треск разговора и смех комедии, идущие из соседней квартиры. Удовлетворенный голос Арта просочился из прихожей, и кровяное давление Айви возросло. Рэт сказал, что мужчина задушил свою жену. Она видела вещи и похуже. И хотя он не сказал, где они нашли тело, почти ощутимый гнев тек по дверному косяку спальни, сломанному замку, недавно покрашенному по трещинам.

Айви коснулась скрытого повреждения пальцем. В спальне было то же самое соединение небрежного холостяка и молодой женщины, пытающейся украсить помещение с небольшими затратами. Дешевые вычурные подушки, розовое кружево, развешанное по уродливым абажурам, густая пыль на металлических жалюзи, которые никогда не открывались. Крови нет, а мазки, вероятно, оставил подозреваемый. Красивая одежда розового и белого цвета была разбросана по кровати и полу, а шкаф был пуст. Она попыталась уйти. Черный телевизор стоял в углу, брошенный, сломанный на полу под вмятиной в стене, пахнущей штукатуркой. На ковре была разметка Рэта и фотоаппарат женщины, лежащий наискосок на полу у кровати.

Вынуждая себя разжать челюсть, Айви глубоко втянула воздух, читая комнату, как будто последние несколько часов эмоции разрисовали воздух как акварель. Любой вампир мог это сделать.

Человек в машине причинял женщине боль, запугивал ее, избивал ее, и ее магия не остановила его. Она умерла здесь, а пьянящий запах страха и его гнева начали тревожить нежелательную жажду крови в животе Айви. Ее кончики пальцев болели, а горло, казалось, разбухло.

Звук шаркающих шагов Арта мучительно прорезался через ее широко открытые ощущения. Острое чувство адреналина появилось и исчезло. Глаза были наполовину закрыты, она повернулась, находя обольстительный наклон бедер. Глаза Арта были почти полностью расширены. Было явно, что страх перед человеком снаружи и его эхо, все еще вибрирующее по комнате, подняли инстинкты Арта. Возможно, именно поэтому он продолжал работать в отделе убийств. Возможно, симпатичный парень не мог увлажнить свои клыки без небольшой помощи?

- Айви, - сказал он, его голос посылал ту же самую дрожь через нее, и она чувствовала уходящее ощущение, которое сказало, что ее глаза расширились. - Я делаю вызов на забор доказательств, а не ты.

Меняя положение, Айви встала, чтобы не дать ему встать между ней и дверью.

- Ты был занят, тратя время в пустую, смакуя страх подозреваемого, - сказала она легко. Она двигалась, как будто собиралась выйти, зная, что она играет скромную жертву, и это вызовет у него жажду крови. Как и ожидалось зрачки Арта расширились, стали темнее. Она чувствовала его присутствия позади нее, почти как если бы она подталкивала его. Он распространял ауру, не реальную, а просто усиливал его вампирское присутствие.

Арт схватил ее за руку, властно и собственническим жестом. Дразня, она притворилась, что вытаскивает руку, пока его хватка не напряглась.

- Я заказываю фургон, - сказал он, опасным голосом.

- В чем дело, Арт? - сказала она апатично, вытаскивая свое запястье и скидывая его руку, которая к тому времени уже оказалась на ее груди. - Не нравятся женщины, которые думают? - Сексуальное напряжение пронзило ее. Наслаждаясь им, она поместила сустав пальца между губами, позволяя ему скользить с мягким поцелуем и зубами. Пискари научил ее быть тем, кто она есть, и, несмотря на опыт, у Арта не было шанса.

- Ты думаешь, что я проиграю, из-за страха, пропитавшего комнату, и пары черных глаз? - сказал он, отлично выглядя в его итальянском костюме и распространяя запах дорогой шерсти, пепла и его самого.

- О, я только начала. - Свободной рукой она убрала пальцы Арта с запястья. Он не останавливал ее. С улыбкой, она провела языком по зубам, скрывая их, как раз когда они вспыхнули. Страх в комнате тек через нее, подстрекая инстинкты, более старые, чем пирамиды, беспрепятственно кричащие в ее молодом теле. Она напряглась от мощного порыва крови, поднимающейся к ее коже. Она ожидала этого, ехала на этом и наслаждалась этим. Это не был аромат крови, это был страх. Она могла справиться с этим. Она управляла своей жаждой крови; ее жажда крови не управляла ей.

И когда она почувствовала, как любопытно побелело ее лицо, а глаза полностью расширились, она повернулась к Арту, ее ноги в бахилах были широко расставлены, когда она стояла посреди комнаты, зловонной от секса, крови и страха, губы открылись, когда она вызывающе выдохнула. Дрожь прошла по ней, обосновываясь в паху, чтобы сказать ей, что может последовать, если она позволит. Она не хотела давать ему добровольно свою кровь, а то, что он мог насильно взять ее, неожиданно включило ее инстинкты.