Немедленно измениться

Кришнамурти: Нет, его нужно задавать, надо решить, нужно или не нужно кончать жизнь самоубийством. Его необходимо задать; но найдите то, что кроется за этим вопросом, что побуждает человека задать его, что заставляет его желать самоубийства. Я знаю человека, который никогда не покушался на самоубийство, хотя всегда грозит им, – потому что он крайне ленив. Он ничего не хочет делать, он желает, чтобы каждый оказывал ему поддержку; такой человек уже совершил самоубийство. И тот человек, который упрям, подозрителен, жаждет власти и положения, также внутренне совершил самоубийство. Он живет за стеной образов. Поэтому каждый человек, который живет с воображаемым образом самого себя, своего окружения, своей экологии, своей политической власти или религии, уже кончен.

Посетитель: Мне кажется, что вы говорите следующее: любая жизнь, которая не протекает непосредственно...

Кришнамурти: Непосредственно и разумно!

Посетитель: ...вне призрачных образов, вне обусловленности, превыше мышления... Если человек не живет таким образом, его жизнь представляет собой особого рода существование низкой тональности.

Кришнамурти: Конечно, это так. Посмотрите на большинство людей: они живут за стеной – за стеной своего знания, своих желаний, своих честолюбивых побуждений. Они уже находятся в состоянии невроза, и этот невроз дает им некоторую безопасность, которая является безопасностью самоубийства.

Посетитель: Безопасность самоубийства!

Кришнамурти: Возьмите, например, какого-нибудь певца; для него голос представляет собой величайшее средство безопасности, и когда он теряет голос, он готов наложить на себя руки. То, что является подлинно воодушевляющим и истинным, – это найти для себя такой образ жизни, в котором проявляется глубокая восприимчивость и наивысшая разумность. А это невозможно, если существует страх, тревога, жадность, зависть, построение образов или религиозная изоляция. Такая изоляция как раз и есть то, что приносят все религии: верующий определенно стоит на пороге самоубийства. Поскольку он возлагает все свои надежды на какое-то верование, когда это верование поставлено под вопрос, он ощущает страх – и готов принять другое верование, другой образ, готов совершить другое религиозное самоубийство. И вот может ли человек жить без всякого образа, без всякого образца поведения, без какого бы то ни было чувства времени? Я не имею в виду такого образа жизни, когда человек не беспокоится о том, что случится завтра, или о том, что произошло вчера: это не жизнь. Существуют люди, которые говорят: «Пользуйтесь настоящим моментом и берите от него все, что можно» — это тоже акт отчаяния. По-настоящему не следует задавать вопроса о том, правильно или неправильно совершать самоубийство; нужно спросить, что вызывает состояние ума, который лишен надежды. Впрочем, «надежда» – не то слово, потому что надежда подразумевает будущее; скорее надобно спросить, как жизнь приходит к тому, что не имеет времени. Жить вне времени, значит, в действительности иметь это чувство большой любви, ибо любовь не от времени, любовь не есть нечто такое, что было или будет; исследовать ее и жить с ней – вот настоящий вопрос. А вопрос о том, совершать самоубийство или нет, – это вопрос человека который уже частично мертв. Надежда – самая ужасная вещь. Не Данте ли говорил: «Оставьте всякую надежду, когда входите в ад?» Для него рай был надеждой, и это отвратительно.

Посетитель: Да, надежда и есть свой собственный ад.

Глава XI. ДИСЦИПЛИНА