Нелюбимые

В кармане вибрирует телефон, и я вижу сообщение от Алисы: «Очень классно!» Я с улыбкой смотрю в ее сторону, а она машет мне светящимся экраном телефона. Часть людей встают из-за столов и начинают, раскачиваясь, подпевать и хлопать. Кажется, что мы действительно находимся на церковной службе. Вокалистка начинает петь Елку:

Меня пытают любовью, меня пытают,

Слезы и вода с глаз домов стекают.

Оу-оу-оу, дайте мне напиться.

Улицы страсти, я вижу ваши лица.

Вижу развалины под лучами солнца.

Пальцы закрывают мои глаза!

Потом молодая певица берет паузу, в зале повисает тишина, которую через пару секунд разрывает звук ударных и хора:

Все, что вокруг нас, — это ветер,

Все, что падает вниз, — это пепел.

Мысли давят на полноту кармана.

Добро пожаловать в Город Обмана![1]

Весь зал уже танцует и снимает концерт на телефоны. Иваньков скидывает пиджак, закатывает рукава и начинает громко хлопать. Хор снова и снова повторяет припев, и на пятый раз его подхватывают уже все гости и даже звукорежиссер. Хор с песней спускается со сцены, идет в зал и выстраивается между столов. В этот момент на сцене появляется наш друг Рома, которого все любят за его диджей-сеты. Он немного скретчит, и когда хор замолкает, ставит Careless Whisper Джорджа Майкла, и весь зал заливается огнями дискоболов. Леха бросает рацию на стол, сминает сценарий, отправляя его в мусорное ведро, поворачивается ко мне и кричит:

— Погнали!

Мы врезаемся в толпу и танцуем вместе со всеми. Я пробираюсь к Алисе. Она прижимается ко мне спиной и медленно покачивает бедрами. Потом она поднимает телефон, включает фронтальную камеру и записывает нас вдвоем на видео. Я обнимаю ее за талию и медленно раскачиваюсь вместе с ней в такт музыке, глядя в экран ее айфона. Алиса закрывает глаза, резко разворачивается и целует меня в губы. К­то-то замечает это и начинает громко кричать и аплодировать, а Алиса открывает глаза и смеется. Рома переходит на бессменную классику — российскую попсу. Мы все прыгаем, смеемся, танцуем и подпеваем. В толпе я пересекаюсь с Викторией и Павлом, которые двигаются вместе с нами и говорят, что вечер удался. Когда включают песню «Улетаю», ко мне подходит Стас и кричит в ухо, что нам давно уже пора «улететь». Я понимаю, о чем он, и одобрительно киваю. Мы всей компанией уходим в туалет, забиваемся в одну кабинку, громко смеемся и убиваем по паре дорог каждый. Когда мы возвращаемся в зал, Алиса направляется в бар, а меня перехватывает пьяный Иваньков. Он цепляется за рукав моего пиджака и осыпает благодарностями. Заметив это, Катя сразу же пробирается в нашу сторону. Она подходит и благодарит Иванькова, но тот ее перебивает и продолжает мне рассказывать, как ­когда-то начинал делать бизнес в Питере и никто не верил, что он создаст империю. Я киваю и заверяю Иванькова, что он выстроил очень крутой бизнес и для меня было большой честью организовать сегодняшнее мероприятие, при этом я поглядываю в сторону бара, где Алиса уже пьет коктейль. Как только удается вырваться из рук Иванькова, я подхожу к ней и намекаю, что лучше бы ей попить воды, но она вдруг спрашивает:

— А фотографироваться пойдем?

В этот момент Рома ставит «Лети за мной», и я молча наблюдаю, как Алиса допивает коктейль и подпевает:

Но я вернусь за тобою,

И будешь вместе со мною

Умирать от любви,

Умирать от любви[2].

***

В лифте я придерживаю спящую Алису и поправляю свой пиджак, который накинул на нее, чтобы она не замерзла. Ее голова лежит на моем плече, а я смотрю на дисплей лифта, на котором мелькают номера этажей. На тридцать третьем у Алисы подкашиваются ноги, и я резко подхватываю ее, не давая упасть. На сороковом двери лифта открываются, и мы выходим в длинный коридор, по которому я волочу Алису до деревянной двери с номером 496. Достаю из кармана пиджака ключи, вставляю в замок, толкаю дверь ногой, и мы входим в нашу студию.

Гостиная залита светом рекламной вывески с соседней башни. На диване разбросаны платья Алисы, которые она примеряла, когда собиралась на вечер. На журнальном столике свалены альбомы с работами Питера Линдберга и Давида Лашапеля, между ними стоят свечи и большая стальная пепельница, рядом рассыпано немного травы. На стене висит огромная черно-­белая фотография — работа фотографа Даниила Головкина. На снимке — Алиса в трусах и кожаной короткой косухе. Правую ногу она прижимает к левой, а руки закинула за голову. Ее глаза подведены черной тушью, в губах тлеет сигарета.