Нелегалы

Как бы в подтверждение его слов, из дома вышел крупный мужчина, огляделся и тронулся за дом. Там он подошел к забору и через неприметную сверху калиточку прошел на соседский участок. Поздоровавшись с хозяином, Соболев, а Никита уже не сомневался, что это был точно он, пошел к калитке, ведущей на соседнюю улицу. Полицейский поднял повыше квадрокоптер, чтобы понять не ждет ли на улице того машина сообщника, но там было пусто. Никита решил не тратить время, сажая беспилотник, без промедления прыгнул в «Субару» и рванул на соседнюю улицу. Там он увидел подъезжающую машину такси и двигавшегося к ней Соболева. Тот махал рукой водителю, остановившемуся за несколько домов, не доезжая до него. Никита дал по газам и через несколько секунд оказался между такси и Соболевым.

— Стоять, полиция! — заорал он, выскакивая из машины. Соболев немедленно развернулся и со всех ног рванул прочь.

Никита не стал долго задумываться и, даже не заглушив двигатель, выскочил из машины и рванул в погоню. Соболев был в неплохой физической форме, но бег на длинные дистанции явно не было его приоритетным видом спорта. Уже через сто метров Никита, много времени уделяющий тренировкам, почти его догнал, и ударом носком кроссовка заплел беглецу ноги. Соболев сделал в воздухе кульбит, и затем кубарем покатился по каменистой дороге. Оставшись лежать на дороге, он начал подвывать, держась за руку. Лицо его было разбито от удара о камешки щебеночного отсева, которыми была замощена дорога.

— Ссука, руку сломал, — стонал Соболев.

— А чего убегал то? — тяжело дыша от пробежки, спросил Никита.

— Так от вас ментов, ничего хорошего ждать не приходится, — подвывал беглец.

— Ну вот и не дождался, — цинично заключил полицейский.

Никита вызвал патрульную машину. Он попросил коллег показать Соболева врачам и доставить в отдел. После этого Никита вернулся к своей машине, приземлил беспилотник и поехал в отдел.

Там он взял Мошковича и пришел к с ним к Воронцову.

— Что у вас на сегодняшний день есть? — начальник жестом указал на стулья, приставленные к столу для совещаний.

— Сегодня был у Сан Саныча. Ничего особого не сказал. Погибший, вероятно, схватился с убийцей, следы на лице и костяшках кулаков. Биоматериала под ногтями нет. Отпечатки с ручек стерты. Стреляли, судя по гильзам, из ПМ, пули кучно легли. Баллистику ждем. Погибшие в хорошей физической форме, здоровый образ жизни, все такое, — кратко доложил Никита.

— Ого, как ты к нему в доверие втерся, меня до сих пор воспитывает. Пользуешься уважением, — похвалил сотрудника Воронцов.

Никита промолчал о подаренной бутылке отцовского коньяка и зашел с козырей.

— Самое главное. Есть подозреваемый. Был у убитого конфликт с ним, какое-то время тому долой, Берштейн застрелил его собаку, алабая бешеного. Задержал его. Пытался сбежать. Но от нас так просто не уйдешь, — с ноткой гордости улыбнулся Никита.

— Соболев Григорий, 1980 года рождения. Судим по 228, приводы, административки. Весь букет, — добавил Мошкович.

— Знаю я его. Проходил как-то по скупке краденого. Мутный чувак. Надо его потискать. Может быть все окажется проще, чем кажется, — Воронцов потрепал седую щеточку усов. — Когда колоть будете?

— Да скоро начнем. Его сейчас врачи смотрят.

— Сопротивлялся при аресте? — настороженно спросил Воронцов.

— Нет. Споткнулся, когда убегал, — невинно ответил Никита.

— Это хорошо. Прокуроров нам только не хватало.

Никита принялся готовить рапорты следователю, а дождавшись звонка от дежурного, спустился в комнату для допросов, куда доставили Соболева, хозяина агрессивных собак. В душе оперативник надеялся, что тот и окажется убийцей, в чем полицейские, его и уличат. Хотя инстинкт сыщика ему говорил, что в этом деле все будет намного сложнее. В момент появления Никиты Мошкович заканчивал процедурную часть:

— Предупреждаю Вас об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний по статье 308 УК РФ и об ответственности за дачу ложных показаний по статье 307 УК РФ.

— Давай, командир к делу, — слегка развязно махнул рукой Соболев. Лицо его сияло всеми цветами радуги, вторая рука была в лубке, подвешенном на платке через шею, — 51 статья мне понятна, желаю дать показания осознанно и без принуждений.

— Вот и хорошо. Расскажите о Ваших отношениях с Максимом Берштейном.

— Гандон он. Жид недобитый. Арнольдика моего застрелил, наглухо. Но я к его смерти отношения не имею. Хоть и с радостью бы ему башку оторвал, — Соболев не мог держать язык за зубами и нес все подряд.

— Это самое, то есть отношения неприязненные? — Мошкович уточнил формулировку.

— А пишите так, все равно у меня алиби есть.

— До алиби доберемся. Кроме этого случая с собакой еще были какие-то инциденты? — продолжал допрос Мошкович.

— Ну пару раз поссал на его забор потом, но он очканул, не вышел. Хотя явно меня видел.

— А где Вы были три дня назад? — оперативник игнорировал лексику подозреваемого.

Тот немного поморщил брови, вспоминая что он делал.

— Улетал я в командировку. Билеты, гостиница, все есть! — Соболев насмешливо улыбнулся: — Шах и мат, господа полицейские!