Нектар небес

Дед, глава нашей семьи, приходит, переставляет красный квадратный «бегунок» на настенном календаре, висящем над сушкой, на сегодняшнее число, уже обведенное мною в черный кружок, и мы садимся завтракать. Он зорко следит за точностью даты на календаре наступившем суткам. Вообще-то у нас с дедом перед завтраком есть своеобразная зарядка. Дед поклонник восточных боевых искусств, как он их сам называет. Когда, где именно и кем они были изобретены я понятия не имею, кроме того, что на востоке. Тот человек, который научил деда, по словам последнего, уже умер, а деду я верю. У нас в городе рукопашный бой не практикуется, чтобы мы не повредили тела, так, что дед и я занимаемся этим тайком. Дед хороший тренер, который называется сэнсэй. Но это единственной слово, которое по-настоящему восточное. Все остальные слова самые обыкновенные. В этих искусствах большое количество бросков, подножек, подсечек, ударов руками, ногами и даже головой, болевых и удушающих приемов, и я много чему уже научилась. Дед говорит, что я хорошая ученица, ничуть на хуже отца, но здесь, как мне кажется, он просто мне льстит. Сама себе я кажусь очень неповоротливой и неуклюжей. После таких зарядок, проводимых нами в одной из комнат нашей «трешки», после гибели отца, окончательно опустевшей и превращенной нами в тренировочный зал, на которых не даем себе потеть, как после обычных тренировок, но хорошо разминаем мышцы и быстро съедаем последющий за этим завтрак, я даже иногда готовлю вторую порцию. За завтраком разговариваем о чем-нибудь и смотрим «телек».

Но сегодня мы обходимся без этого. Едим молча и нехотя, просто ковыряя еду. Беру со стола пульт от телевизора и, повертев его в руках, возвращаю на место. Смотреть передачи нет ни малейшего желания. Да и что там смотреть? Очередную встречу премьер-министра, чьими портретами увешаны все начальственные кабинеты нашей страны, с каким-нибудь министром и отчет последнего об очередных «грандиозных» успехах вверенного ему министерства? Надоело. Неинтересно. Все одно и то же из года в год. Я уже достаточно взрослая, чтобы это понимать. Премьера нашего зовут Эдуард Антонович Рикашерин, мужчина с жестким волевым лицом и внушительной седой шевелюрой. Глава нашей семьи считает его очень хитрым, но не очень дальновидным политиком, который, в угоду своим личным интересам в настоящее время, может заложить основы полнейшей катастрофы, государства, находящегося под его управлением, в будущем. А еще циничным и предельно жестоким человеком, но подробности своих рассуждений о нем дед мне не рассказывает. Наш премьер вдовец, у него есть сын, которого он никому не показывает, даже имени его никто не знает, и которого уже ненавидит, наверное, вся наша необъятная страна. Только за то, что его сын. Я, по крайней мере, точно. Поэтому, пульт от телевизора, сегодня за завтраком, возвращается лежать на столе без работы.

Дед, как будто и не заметил этого моего действия. Смотрит «пустым» взглядом прямо перед собой. Наконец-то с завтраком, длившемся вдвое больше обычного, покончено. Встаю первой и мою свою посуду. У нас в семье каждый моет за собой сам. Иду к себе в комнату, включаю свет и переодеваюсь в одежду для школы. У нас нет никакой школьной формы и я надеваю, поверх белья и носков, «видавшие виды» футболку, свитер и джинсы. Надеваю электронные часы, которые меня радуют в обычные дни, но не в сегодняшний. Подхватываю приготовленный со вчерашнего вечера рюкзак с учебниками, тетрадками, ручками, линейками, ластиками, точилкой для карандашей и транспортиром, и выхожу из комнаты, по дороге выключая в ней свет.

Дед уже стоит у порога, но не торопится надевать ни один из своих строгих костюмов и галстуков, которые его заставляют носить на работе. Он просто молча смотрит на меня.

– Не переживай, – говорит он мне немного хриплым голосом. – Все обойдется, вот увидишь.

– Конечно обойдется, – бодро отвечаю я. – Все будет нормально, когда эти три месяца пройдут.

Дожили, подбадриваем друг друга, – думаю я.

Надеваю поношенную, но такую удобную куртку, из которой я уже, увы, начинаю вырастать, стоптанные кроссовки, шарф, шапку и перчатки, связанные еще бабушкой единым комплектом. Скорее по привычке, чем из действительного желания проверить свой внешний вид смотрюсь в большое зеркало в деревянной раме с маленькой столешницей снизу и беру ключи от дома из ящичка под ней. Ничего не забыла? Вроде бы нет. Таким вот вопросом и, после не долгих раздумий, таким вот ответом завершаю я последние приготовления перед походом в школу. Целую деда в, как всегда идеально выбритую, щеку, а он так же целует и меня. Дед только с виду строгий, но на самом деле, знаю я, он добрый и очень за меня переживает.

– Пока, деда, – говорю я, открываю дверь и выхожу на лестничную площадку.

– Пока, Кристинка, я закрою за тобой, – отвечает дед и машет мне рукой. Дверь закрывается и я слышу сухой металлический щелчок замка.