Нексус Эрдманна

Он показал на мальчика. Интересно, а краска на щеках Калхейна держится постоянно или ее все-таки можно смыть? Анна сказала — не спросила, а сказала с полной уверенностью:

— Он тоже заложник. Как он ни мал, а способен, по вашему мнению, предотвратить войну.

Калхейн робко кивнул, не вполне разобравшись в ее настроении. Она озадаченно посмотрела на ребенка, затем победительно — на мужчину.

— Мне хотелось бы, чтобы вы рассказали мне о мальчике подробнее. На каком языке он говорит? И кто он такой?

— На русском. По рождению он был… он должен был стать императором. Но заболел ужасной болезнью. В ваше время она называлась кровоточивостью. И его мать, императрица, так переживала за него, что подпала под влияние одного святоши, и тот внушил ей ряд катастрофических решений, воспользовавшись тем, что сам император был в отсутствии на войне…[23]

— И эти дурные решения, — вставила Анна, — привели к другой войне?

— Из-за них вспыхнуло крупное восстание и пролилось много крови, неоправданно много крови.

— Значит, вы предотвращаете не только войны, но и восстания? Восстание было против монархии?

— Да. Оно… учтите, что история в своем развитии не пошла по пути монархий.

Это звучало полной бессмыслицей. Как может история повернуть против помазанников Божиих, коим предопределена власть? Корона всегда побеждает. Рано или поздно, но побеждает. Хотя и не без жертв — и если борьба долгая, то жертв, естественно, много…

Она прибегла к давней своей уловке: глаза темны и подернуты дымкой, а тело тем не менее неподвижно, холодно и недоступно. Эта уловка так привлекала Генриха, и Норриса, и Уайета, и нахального Смитона, будь он проклят!.. Она сказала:

— Повторяю, мне хотелось бы узнать побольше о маленьком заложнике и истории его страны. Вы мне расскажете?

— Да! Да…

Расшифровать его улыбку не составляло труда: он ощущал, что камень упал с души, но еще не понял, до конца ли прощен, ему не терпелось это выяснить. Знакомо, ох, как знакомо! Она позаботилась о том, чтобы не коснуться его в дверях, но пошла впереди, и достаточно близко, чтобы он вдыхал запах ее волос.

— Мастер Калхейн… на вашей дьявольской машине вы обозначены как «М. Калхейн».

— На… ах, вы про мой компьютер? Я и не догадывался…

— Да, я подсмотрела сквозь окошечко.

— Это отнюдь не дьявольская машина, ваша светлость.

Она пропустила его слова мимо ушей: какая ей разница, что это за машина! А вот тон Калхейна открыл ей кое-что. Ему было приятно успокаивать ее, утешать, подбадривать. В этом мире, где женщины делают ту же работу, что и мужчины, да еще и скачут вместе с ними на площадке безо всяких одежд, и так часто, что мужчинам лень хотя бы взглянуть на их тела, — в этом самом мире простофиле Калхейну все же приятно ее подбадривать! Она осведомилась:

— Что означает буква «М»?

— Майкл. Почему вас это заинтересовало?

Как только за ними закрылась дверь, маленький узник царских кровей залился плачем.

— Досужая фантазия, — улыбнулась Анна. — Мне подумалось: а вдруг ваше имя — Марк?..

* * *

— Какие аргументы выдвинула церковь, адресуясь к Всемирному форуму? — спросил один из старших сотрудников института.

Брилл произнес раздраженно, словно это могло служить ответом:

— Куда запропастился Маджуб?

Лемберт незамедлительно ответила:

— Он у Елены Троянской вместе с врачом. Ночью у королевы случился новый приступ…

Энцио Маджуб, на свою беду, числился главным руководителем последней из перебросок во времени. Брилл задумчиво потер себе шею. Ему бы не повредило заново побрить череп, да и краска на щеках была наложена кое-как.

— Тогда начнем, не дожидаясь Маджуба. Аргументы ее святейшества сводятся к тому, что наш институт, прежде занятый исключительно исследованиями природы времени, сделался прикладным, и главной прикладной его задачей стала переброска во времени. Мы ныне существуем ради того, чтобы брать заложников из других временных потоков, а раз так, то должны подпасть под прямой контроль Церкви святых заложников. Второй, хоть и немаловажный аргумент состоит в том, что заложники из иных эпох пока что не пользуются у нас всеми правами, предусмотренными Всемирной конвенцией 2154 года.

Лемберт обежала комнату взглядом. Кассиа Кохамбу, руководивший первой и самой успешной переброской, выпрямился с оскорбленным видом.

— Наши заложники не… На каких фактах базируются подобные обвинения?

— Формальные обвинения еще не предъявлены, — ответил Брилл. — Она жаждет вначале провести следствие. Утверждает, что из сотен потенциальных заложников, выявленных согласно уравнениям Раволи, мы сделали не самый удачный выбор и к тому же не обеспечили тем, кого отобрали, психического покоя и привилегий, предусмотренных конвенцией. Мы, мол, выбирали их, чтобы потешить свое любопытство, проявив вопиющее невнимание к их благополучию.