Некроскоп

Чтобы поговорить о Гарри Кифе, Хармон вызвал учителя математики к себе в Хартлпул. Они встретились в колледже в ближайший после экзамена понедельник. Хармон жил по соседству и пригласил молодого коллегу к себе на ленч, состоявший из холодного мяса и пикулей. Его жена, зная о том, что это деловая встреча, накрыла на стол и ушла за покупками, поэтому они имели возможность спокойно побеседовать во время еды. Хармон начал с извинений:

— Я надеюсь, что, вызвав тебя таким образом, Джордж, я не причинил тебе особого неудобства? Я знаю, что Говард достаточно сильно загружает тебя работой.

Ханнант кивнул:

— Ничего страшного. Шеф сам заменяет меня сегодня. Он любит делать это время от времени. Говорит, что скучает по урокам. Я уверен, что он с радостью променял бы свой кабинет и всю административную работу, связанную с его должностью, на заполненный мальчишками класс.

— О да, конечно! Любой из нас был бы этому рад, — усмехнулся Хармон. — Но все дело в деньгах, Джордж, все дело в деньгах. А еще, как мне кажется, свою роль в этом играет престиж. Ты поймешь, что я имею в виду, когда сам станешь директором. Ну, а теперь расскажи мне о Кифе. Ты ведь первый его открыл, не так ли?

— Я думаю, правильнее было бы сказать, что он сам раскрылся, — ответил Ханнант. — Такое впечатление, что он только недавно проснулся, чтобы проявить наконец свои способности. Как говорится, запоздалый старт.

— Но такой, который позволил ему одним рывком догнать и перегнать всех остальных, да?

Ханнант вздохнул с облегчением. Поскольку Хармон ни словом не обмолвился о результатах экзамена, где-то в глубине души Ханнант опасался, что Гарри провалился. То, что Хармон вызвал его сюда, несколько приободрило его, а замечание о том, что Киф “перегнал всех остальных”, окончательно рассеяло сомнения. Ханнант улыбнулся:

— Значит, он выдержал экзамен?

— Нет, — покачал головой Хармон. — Он провалился — с треском! Его подвела работа по английскому языку. Думаю, что он очень старался, но...

Улыбка Ханнанта погасла, плечи его опустились.

— ...Но я его все равно приму, — закончил Хармон, усмехнувшись при виде того, как широко раскрылись глаза Ханнанта, и встретившись с ним взглядом, — поскольку все остальные экзамены он выдержал с блеском.

— Выдержал с блеском? Хармон кивнул.

— Признаюсь, я дал ему самые трудные вопросы, какие только мог найти, но он моментально и без видимых усилий справился с ними. Единственным недостатком его работы — если вообще это можно назвать недостатком является весьма неординарный подход к решению, точнее нетрадиционный. Такое впечатление, что он обходится вообще без общепринятых формул.

Ханнант молча кивнул, а про себя подумал: “Да, я прекрасно знаю, что вы имеете в виду”. Однако увидев, что Хармон ждет от него ответа, вслух произнес:

— О да, именно так.

— Я полагал, что это относится только к математике, но тот же необычный подход к решению я обнаружил и в ответах на вопросы другого экзамена. Как бы его ни называли — “определение коэффициента умственного развития” или “выявление способностей”, — его главной задачей является определение интеллектуального потенциала ученика. Один из ответов показался мне особенно интересным. Не сам по себе ответ, который тем не менее был абсолютно правильным, — ты понимаешь, что я имею в виду? — но тот путь, которым мальчик пришел к этому заключению. Вопрос касался треугольника.

— Да?

"Треугольника... — подумал Ханнант, отправляя вилкой кусок курицы в рот. — Именно это меня и интересовало — как он справится с треугольниками”.

— Конечно, решить задачу можно было тригонометрическим способом — (Хармон, казалось, читал его мысли) — или даже чисто визуально, она не была такой уж трудной, это, пожалуй, был наиболее легкий вопрос во всем задании. Позволь, я тебе покажу.

Он отодвинул в сторону тарелку, достал ручку и на бумажной салфетке начертил треугольник.

— Здесь AD равно половине AC, a AE равно половине АВ. Вопрос: Во сколько раз большой треугольник больше маленького?

Ханнант прочертил на рисунке пунктирные линии: и добавил.

— В четыре раза больше. Решение, как вы сказали, чисто визуальное.

— Правильно. Но Киф просто написал ответ. Никаких пунктирных линий — только ответ. — “Как ты пришел к этому?” — спросил я. Пожав плечами, он сказал:

"Половина, помноженная на половину, равно четверти — меньший треугольник составляет одну четверть от большего”.

Ханнант улыбнулся, пожав плечами.

— Это так типично для Кифа, — произнес он. — Именно этим он впервые привлек мое внимание. Он не признает формулы, одним махом, опуская все естественные в данном случае рассуждения, перескакивает с одного конца на другой.

Выражение лица Хармона не изменилось, оно по-прежнему оставалось очень серьезным.

— Какие формулы? Разве он уже изучил тригонометрию?

Улыбка сползла с лица Ханнанта. Он нахмурился и замер с вилкой у рта:

— Нет, мы еще только начинаем изучение.

— Следовательно, он еще не мог знать необходимую для данного случая формулу?

Ханнант помрачнел еще больше:

— Действительно, не мог.

— Но он ее знает — знает не хуже нас.