Кёрт вздохнула. Это был не первый случай. Как и очень многие из обездоленного низшего класса, рабочий был обскурозависимым, подсевшим на сладкий опиат, облегчающий его жалкую дерьмовую жизнь. Обскура была дешевле алкоголя. Он, вероятно, использовал трубку или ингалятор. Когда началось вторжение, рабочие бежали в улей. Теперь многие из них жалели, что в панике бросили заначки опиата. У нее уже было девяносто с лишним пациентов, принятых с тем, что сочли симптомами воспаления кишечника. После нескольких дней ухода и питания оказывалось, что у них абстинентные спазмы.
Отчаявшись, некоторые зависимые требовали лекарств, чтобы облегчить ломку. Некоторые выдерживали фазы абстиненции. Но многие становились жестокими и неадекватными. Некоторым — хроническим, давно подсевшим — ей пришлось выписать облегчающие транквилизаторы.
Кёрт вклинилась между ординарцами и повернулась лицом к мужчине, успокаивающе подняв руки.
— Я старший врач, — мягко сказала она. — Как вас зовут?
Рабочий прорычал что-то нечленораздельно, по его подбородку текла пена, когда челюсть шевелилась. Белки были слишком яркими.
— Ваше имя? Как вас зовут?
— Н-норанд.
— Как долго вы использовали обскуру, Норанд?
Еще один невнятный визг. Заикание.
— Как долго? Это важно.
— С-с тех пор, к-к-как был п-п-подмастерьем…
Не меньше двадцати лет. Пожизненно подсел. Здесь не о чем говорить. Кёрт сомневалась, что рабочий когда-либо сможет побороть привычку, разрушавшую его мозг.
— Я кое-что вам достану, что вам поможет, Норанд. Вам надо просто успокоиться. Сможете?
— Т-т-таблетки? — пробормотал он, жуя губу.
Она кивнула.
— Вы успокоитесь теперь?
У рабочего затряслась голова, и он уселся обратно на койку, тяжело дыша и перебирая пальцами простыни.
Кёрт повернулась к ординарцам.
— Принесите две дозы ломитамола. Живо!
Один из ординарцев заторопился прочь. Она отправила второго развести пациентов по их койкам.
Фоновый шум палаты на секунду смолк. Кёрт повернулась к рабочему спиной и поняла, что это было большой ошибкой. Он обернулась вовремя, чтобы увидеть, как он бросается на нее, оскалив гниющие зубы, со ржавым складным ножом в руке.
Механически удивившись, как, во имя Императора, ему удалось протащить нож в зал, она успела отступить в сторону. Рабочий боком врезался в нее, и она отшатнулась, перевернув тележку с водой. Бутылки разбились о плитку. Рабочий, пронзительно завывая, переступил через осколки, пытаясь удержать равновесие. Он ткнул в нее ножом, и она закричала, откатываясь в сторону и порезав руку о разбитое стекло. Анна барахталась, пытаясь встать и ожидая, что в любой миг он всадит нож ей в спину.
Оглянувшись, она увидела, что он задыхается и давится, взятый в замок. Дорден, танитский военврач, левой рукой зажал шею зависимого, а правой крепко держал руку с ножом — на приличном расстоянии от обоих. Зависимый булькал. Дорден был абсолютно спокоен. Его хватка выдавала навыки специалиста и приходилась на шею всего в миллиметре-двух от сонной артерии, всего в сантиметре от того, чтобы сломать шею. Лишь выдающийся медик или имперский ассасин мог действовать с такой ювелирной точностью.
— Брось, — сказал Дорден в ухо рабочему.
— Н-н-нгггххх!
— Брось. Это, — повторил Призрак твердо.
Дорден прижал большой палец к пульсу на запястье мужчины, и рабочий мигом выпустил нож. Ржавое оружие застучало по полу, Кёрт отшвырнула его.
Дорден сдавил шею на долю секунды, достаточную, чтобы мужчина вырубился, а затем бросил его ничком на пустую койку. Ординарцы уже бежали к ним.
— Свяжите его. Вколите ломитамола, но все равно свяжите.
Он повернулся к Кёрт.
— Вы знаете, сейчас вообще-то война. Вам не помешала бы охрана. Во время войны становится небезопасно даже в тылу.
Она кивнула. Ее трясло.
— Спасибо, Дорден.
— Рад помочь. Я искал вас. Идемте. — Он поднял стопку инфопланшетов и бумаг, которые она уронила, уклоняясь от рабочего, и повел ее под руку к выходу из палаты.
В прохладе коридора она остановилась и прислонилась к холодной стене, делая глубокие вдохи.
— Как давно вы работаете? Вам нужен отдых, — сказал Дорден.
— Мнение врача?
— Нет, друга.
Анна посмотрела на него. Она все еще не вполне понимала этого иномирца, но он нравился ей. И он со своими танитскими медиками был единственной надеждой боевого распределительного пункта.
— Вы работали не меньше моего. Я видела вас вчера в полночь за работой.
— Я дремал.
— Как это?
— Я дремал. Это полезное умение. Я поставил бы его чуточку выше умения накладывать шов. Я знаю все оправдания насчет «не было времени на сон». Я сам к ним прибегал. Проклятье, я был доктором много лет. И научился дремать. Десять минут тут, пять там, в любой перерыв. Сохраняет бодрость.
Она покачала головой и улыбнулась.
— И где вы дремлете? — спросила она.
Он пожал плечами.
— Я обнаружил исключительно удобный шкаф с простынями на третьем этаже. Вам стоит попробовать. Вас не побеспокоят. Постели все равно никогда не перестилают.
Это рассмешило ее.
— Я… вам благодарна.
Он снова пожал плечами.