Некрополь

— Я говорю только о том, что видел, генерал.

Офицеры перешептывались.

Кроу запросил орбитальные снимки, надеясь, что они либо подтвердят, либо опровергнут эти невероятные утверждения. Но дым от продолжающейся бомбардировки так окутывал континент, что ничего было не разобрать. Он вынужден был положиться на оценку Каула, оценку, которую поддержали многие из орудийных команд, вернувшихся с поля боя.

Также Кроу понимал, что спорить с Народным Героем — политическое самоубийство.

Кроу прочистил горло и посмотрел на комиссара через стол.

— Ваши рекомендации, комиссар?

— Южные врата в улей нужно закрыть. Рано или поздно бомбардировки прекратятся. И тогда зойканские легионы обрушатся на нас всей своей мощью. Может быть, уже сейчас они приближаются и под прикрытием артобстрела входят в южные районы. Мы должны обезопасить себя.

Кроу молчал. Его офицеры у ворот постоянно приносили ему отчеты о приеме беженцев, неутешительную статистику раненых и обездоленных, которые пытались попасть в улей уже шестой день. Но с Каулом не поспоришь.

— Южные врата закрываются завтра в девять. — Кроу надеялся, что ему не придется долго жить с этим бесчеловечным поступком на совести. (Для справки — ему и не придется.)

Пока смысл этого решения доходил до сознания ошеломленных офицеров, полковник Модайл распорядился привести в боевую готовность башенную артиллерию. По первому же сигналу орудия были подготовлены, но более мощные тяжелые пушки, ждавшие своего часа с Торговой войны, все еще хранились на резервных складах внутри самой Куртины. Вице-маршал Анко доложил, что работа уже идет полным ходом. Основная огневая мощь улья будет готова в течение двух дней, так что город наконец-то сможет ответить дальнобойным огнем на бомбардировки.

— Что насчет подкреплений, которые обещал верховный лорд Сондар? — спросил офицер артиллерии.

— Десять полков вспомогательных войск направляются к нам на юг от Северных литейных групп именно в эту минуту. Улей Ванник обещал девять полков в течение недели.

— А прошение к Империуму? — спросил комиссар Тарриан, начальник УКВГ.

Кроу улыбнулся.

— Воля Императора на нашей стороне. Военмейстер Макарот уже откликнулся на наши просьбы. Обычно его войска находятся в месяце пути, но сейчас нам повезло. Отряд с Монтакса, перегруппировавшийся, чтобы присоединиться к основному походу магистра войны в систему Кабала, находится всего в девяти днях отсюда. Его перенаправили. Шесть пехотных полков Имперской Гвардии и три бронетанковые группы тоже идут прямо к нам.

Зал зашумел, раздались радостные восклицания.

Кроу поднялся и попросил тишины.

— Но они еще в девяти днях отсюда. Мы должны быть сильными, быстрыми, мы должны хорошо защищаться до их прибытия. Южные врата закрываются завтра в девять.

Жалкое подобие зари просвечивало сквозь дымовую завесу, когда следующим утром врата Иеронимо Сондара закрыли. Несколько десятков беженцев протиснулись в последние мгновения. И еще больше оказались раздавлены захлопывающимися створками. История повторилась на вратах Хасского западного и Кроу. Вейвейрские врата были выведены из строя в первую же ночь, хотя огонь на железной дороге уже потушили. Батальоны Вервунского Главного под присмотром офицеров УКВГ блокировали проходы металлическими щитами, комиссариат распорядился стрелять по тем, кто попытается пробраться.

Жалобные крики и вой запертых снаружи — все это оказалось слишком для некоторых солдат Вервунского Главного. В письмах и дневниках многие писали, что для них это было тяжелейшее испытание за всю войну. Солдаты, видевшие закрытие врат на заре шестого дня, уже потом, пройдя через все, не могли забыть этого. Годы спустя они просыпались в поту ночью или на рассвете, крича, повторяя крики, которые слышали из-за Стены. На тот момент это был самый жестокий поступок в ходе войны, сравниться с ним могут лишь события, произошедшие месяцем позже, когда ворота вновь открыли.

Башенная артиллерия улья Вервун открыла огонь перед обедом восьмого дня. Могучие башни распахивали керамитовые ставни и давали залпы по скоплениям сил противника на дальних лугах. Залпы были встречены удвоенной бомбардировкой от все еще невидимого врага.

Утром одиннадцатого дня войска потянулись по автострадам к северу от Хасса. Двадцать тысяч человек и около пяти тысяч боевых машин, присланных Северными группами в поддержку улью Вервун, — или, точнее, переходу Хасса, который защищал их от надвигающегося Зойки. Поднимая тонны пыли, бронетранспортеры и танки грохотали сквозь разбомбленные внешние трущобы и уничтоженные фабрики, не страшась бомбардировки, все еще осыпавшей снарядами заречье. Тысячи горожан спасались от обстрела на лодках по реке, кто-то — пытаясь добраться до дома в северных наружных трущобах, большинство — ища пристанища в Северных группах. Кое-где толпы беженцев задерживали продвижение Севгрупп, но вице-маршал Анко отправлял наряды УКВГ расчистить путь.