Некрополь

Схемный стол больше не имел смысла. Руны и знаки мигали, неспособные угнаться за развитием осады, колеблясь и выдавая противоречивые данные перенапряженными кодификаторами. Вскоре он показывал лишь мигающие значки эмблем домов.

Анко поднялся и попятился от бесполезного стола. Он отряхнул свою белую форму, подтянул пряжку ремня под нависающим над ней брюхом и вытащил автопистолет.

Он восемь раз прострелил стол за неподчинение, потом сменил обойму и застрелил двух адъютантов, пытавшихся убежать от него. Он пробовал кричать, но из глотки вырывался лишь слабый хрип.

Он подбежал к краю верхнего яруса и стал беспорядочно обстреливать нижний ярус, убив или ранив еще пятерых офицеров штаба и взорвав когитатор. Офицер УКВГ Лангана и двое сервиторов попытались скрутить его. Анко вышиб Лангане левый глаз и всадил остаток обоймы в рот одного из сервиторов, взорвав тому голову.

Анко отшвырнул оставшегося сервитора и поднялся на ноги. Он повернулся лицом к огромному смотровому окну, шаря по карманам в поисках еще одной обоймы, а персонал Штаба в панике бежал из здания.

Он хорошо разглядел ракету, ему казалось даже, что он мог разглядеть рисунок вокруг ее рыла, хотя и понимал, что это невозможно, – с учетом скорости, с которой она продвигалась.

Он слышал даже пение выхлопных клапанов и щелей между пластами обшивки.

Ракета ворвалась в Штаб домов через огромное окно, втолкнув бурю свинцового стекла своей сверхзвуковой ударной волной, прежде чем вгрызться в дальнюю стену и взорваться.

Шквал осколков стекла срезал внушительную массу плоти вице-маршала Анко с его костей за миллисекунду до того, как взрыв уничтожил Штаб домов.

К востоку от Коммерции пушечный выстрел сотряс огромную Базилику Экклезиархии.

Двухтысячелетнее здание – которое вынесло Колониальные войны, Колониальное восстание, борьбу за власть Пийдестро и Гавунды и бессчетные мятежи и беспорядки – разлетелось, как стекло. Крышу снесли множественные взрывы, и миллионы черепичных осколков засыпали все на километр вокруг.

Каменные двухметровые стены залило огнем, взорвав контрфорсы и расшвыряв их по сторонам. Драгоценные реликвии, почти ровесницы Империума, сгорели вместе с духовенством. Улицы снаружи омывали реки расплавленного свинца с крыш и окон. Многие адепты Имперского культа, граждане и духовенство, которые пережили первый удар, бросались в погребальный костер на месте Базилики, сломленные в своей вере.

На вратах Кроу генерал Нэш пытался перестроить остатки своей части и направить их к северу, к пробоине в Онтаби, хотя свирепые зойканские атаки продолжали наседать на врата.

Штаб домов пропал со связи, и никакого скоординированного отпора не было. Нэш подсчитал, что с ним 1500 Роанских Диггеров и 3500 вервунцев. Он ожидал подкрепления от Севгрупп и Ксанса, но тошнотворное чувство подсказывало, что они не придут. Напор врага ошеломлял.

Нэш был в пехоте с тех пор, как поступил в Гвардию, он видел самую худшую армейскую работу, которая всегда достается пехоте. В первые часы Великой Осады его руководство и лидерство были непревзойденными в улье Вервун. Он организовал плотное сопротивление вокруг врат Кроу, дал отпор захватчикам, а затем отправил две трети своих сил контрмаршем к северу, на врата Онтаби, к главной бреши, которая едва держалась.

Роанские Диггеры, никогда не входившие в элиту Имперской Гвардии, показали себя с лучшей стороны той ночью на восточных краях Куртины. Они встретили зойканскую пехоту, ломящуюся в улей, сперва прицельным обстрелом, а затем свирепейшей рукопашной схваткой.

Диггеры, несмотря на дурную славу ленивых и легкомысленных, задержали прорыв на Онтаби на два с половиной часа. Тысяча роанцев – поддерживаемых вдохновленными остатками Вервунского Главного – уничтожили почти 4500 зойканских солдат и почти сотню единиц бронетехники.

Нэш погиб в развалинах трущоб незадолго до рассвета, простреленный девятнадцать раз, после того как зойканцы наконец пробили последнюю линию окопной обороны и ворвались в улей. Отступая, выжившие роанцы и вервунцы продолжали оборонять город, улицу за улицей, дом за домом.

На вратах Сондара зойканские штурмовики воздвигли лестницы и осадные башни, чтобы перебраться через Стену. Маршал Кроу потерял счет солдатам в охряных доспехах, которых убил, к моменту, когда громадная машина смерти, похожая по форме на исполинского богомола, с грохотом выскочила из ночи и уцепилась могучими лапами за башни врат Сондара, буквально отрывая их. Гигантские лапы богомола сцепились, и между ними протянулись мосты, по которым зойканские войска добрались до Стены.

Кроу упал, когда гигантские лапы разнесли ворота.

Он был еще жив, лежа в осыпавшемся щебне, когда наступающие зойканцы вошли в ворота, добивая штыками всех выживших, каких находили.

Маршал Кроу погиб – сломленный, покрытый пылью и практически неузнаваемый после ранений – с зойканским штыком в сердце.

Глава четырнадцатая

КАК ПОГИБАЮТ ИМПЕРЦЫ

Трону верны и неубиенны!

Боевой клич Вольпонских Аристократов