Некромерон

— Узнал… А как паук пауку я вам скажу одну очень умную вещь, только вы не обижайтесь. Двум паукам на такой маленькой жилплощади не разойтись, так что мой вам искренний совет: возвращайтесь в человеческий облик. Так оно вернее будет. Ваш черно-желто-полосатый наряд рассчитан на восторженных и любвеобильных дам, а вот на меня он действует, скорее, как раздражитель.

— Как скажете. Я думал, он будет способствовать.

— Ошибались.

Зелг-паук покрутился на месте, эффектно окутался серебристым дымком и принял свой естественный облик.

— А вы не робкого десятка, — отметил хозяин пещеры. — Обычно слухи о людях вашего ранга немилосердно преувеличивают достоинства и преуменьшают недостатки. А с такими, как я, поступают прямо противоположным образом. Признайтесь, наговорили вам про меня всякого.

— Не то чтобы всякого. Скорее неутешительного.

— Что вы стоите? Садитесь, располагайтесь на паутине, она чистая. Чувствуйте себя как дома.

Зелг воспользовался любезным приглашением и опустился в паутину, как в гамак. Оказалось, что нить пружинит и совершенно не липнет к одежде и рукам, как он предполагал. Он легкомысленно покачался взад-вперед.

— Удобно?

— Неплохо. И вообще пещера сухая, уютная, по полу никто не шуршит, пахнет приятно. Признаться, я рассчитывал на другое зрелище. И, если быть до конца откровенным, на другой прием.

— А я ждал этой встречи, хотел ее, — ответил паук. — Беда в том, что амазонки меня опередили, и теперь я не знаю, какими обязательствами вы связаны. Вот это проблема.

— Ну, в общем, да, — не мог не согласиться честный некромант. — А зачем вы меня ждали, любезный?

— Не для разнообразия же рациона, — хмыкнул паук. — Вот ответьте мне на вопрос: о чем вы мечтали в детстве? Если это не секрет, конечно.

— Не секрет, — огорчился Зелг. — В детстве я не мечтал. Герцогиня Ласика и Ренигар да Кассар, моя маменька, была категорически против этого бесполезного и вредоносного времяпрепровождения. Нет, ну мечтал, конечно втайне, стать странствующим рыцарем, армиями командовать. Но тайком, как-то украдкой. Теперь я гораздо больше мечтаю, чем в детстве, — признался он.

— А как же герцогиня?

— Она в лучшем мире, и теперь это его проблемы. Было у меня искушение — поднять ее и вопросить: так существуют Кассария и моя некромантская сила или нет? Но потом решил, что это неприлично…

— Да вы, батенька, гуманист. Добрая душа. А я вот свою маменьку съел после того, как она мне запретила охотиться на людей. Правда, перед этим она запретила мне водить дружбу со змеями, возвращаться в логово на рассвете и позднее, а чтобы непременно в темноте; дразнить монахов из соседнего храма; лазить по крыше замка барона фон Лоха — северного соседа через пролив, потому-де он каждый раз грозился разорить наше родовое гнездо в своем лесу. И мечтать тоже, как и ваша.

— Но это же мать! — вскричал потрясенный Зелг. — Она же из лучших побуждений, чтобы защитить вас, несмышленого, от трудностей жизни. А вы…

— Наши традиции это допускают, — сухо заметил паук. — В вечном споре отцов и детей прав тот, кто крупнее.

Природа всегда сильнее принципов.

Д. Юм

— Но почему не попытаться понять друг друга? — заломил руки несчастный некромант, которому уже стал симпатичен невидимый его хозяин. И вдруг такой поворот.

— Кстати, хорошо, что вы об этом заговорили. Как раз с вами я бы хотел достичь взаимопонимания.

— Собираетесь подкупить меня, чтобы я оставил вас в покое и нарушил слово, данное мною несчастным женщинам?

— Несчастным? Хмм. Не рассматривал их с такой точки зрения. Как говорила моя покойная мама, все неприятности в мире от женщин. Вы угадали ровно наполовину: подкупить я вас желал бы, а вот «оставить в покое»… Нет, дело в другом.

Зелг встал с паутины, как бы невзначай одернул перевязь, поправил меч, припомнил наставления Узандафа. Кто знает, что на уме у монстра, истребившего треть поселения амазонок и свою родительницу на закуску?

— Я готов к переговорам, — сообщил он.

— Мужайтесь, — посоветовал паук. — И не совершайте резких движений. Я иду.

В глубине пещеры кто-то зашевелился. Звук был мягкий, но очень тяжелый. Герцог только-только успел подивиться тому, что звуки, оказывается, бывают тяжелыми и легкими, как его собеседник вылез на свет. Его давешнее предупреждение не делать резких движений было совершенно бессмысленным: Зелг от неожиданности не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, не говоря уже о большей активности.

Паук был грандиозен и великолепен. Черный как смоль, покрытый густой блестящей шерстью. Его лапы — каждая толщиной со ствол среднего дерева — удерживали на весу огромное тело. Было очевидно, что одним ударом он вполне способен поразить не только рыцаря, но и коня, на котором тот будет сидеть.

Ряд черных сверкающих глаз уставился на некроманта.

— Болтаем, болтаем, — сказал паук, — а до сих пор не познакомились как следует. Разрешите представиться, я — Кехертус, к услугам вашего высочества.

— А-а-а… э-э-э… весьма приятно… э-э-э…