Некромантка 2

— Хм… — он наклонился, приблизившись, и оперся подбородком о бортик ванны. Он внимательно стал рассматривать лицо девушки и перебирать ее белоснежные волосы. — Например, то, что я знаю о тебе все. Любые подробности. И мне даже касаться тебя не требуется. Хотя через прикосновение, конечно, приятнее считывать информацию и эмоции. Тактильный контакт всегда был наилучшим проводником энергии. — Он задумчиво помолчал. — Еще могу создавать ложные образы о себе, путать мысли других людей и так, по мелочи, другие разные приятности. О, еще, например, я легко перекрывал тебе доступ к своим мыслям. Да, было весьма забавно наблюдать за твоей реакцией и подсовывать тебе всякую ерунду. А ты как послушная рыбка все глубже и глубже заглатывала наживку.

Имельда не ответила на такую прямую издевку.

— Ты обретший знание, и ты императорский наследничек? — риторически пробормотала девушка. — Вот так подфартило…

— Да уж, — скривил губы. — Подфартило. Нет, Пешет, я не наследник. Я бастард ее величества императрицы, которая изволила сдохнуть уже давным-давно.

Имельда недоверчиво уставилась на мужчину.

— Твоя мать императрица?

Мужчина угукнул. Помолчал. И вновь продолжил, не дожидаясь вопроса.

— Как известно, браки у императорской четы все сплошь по расчету. Моя мать, родив двух отпрысков и решив, что ее долг перед Ваалаярви на этом исчерпан, принялась трахаться направо и налево с кем ее душа пожелала, полностью игнорируя своего мужа. Да, ему, собственно, тоже было все равно. Сам не лучше. У него тоже бастардов вагон и маленькая тележка… Потом моя мать родила меня, еще одну девочку… Правда, мертвую. После этого она перестала уже вести себя как блудная кошка и принялась растить свое потомство. То бишь, меня. Ведь к двум наследникам ее не подпускал сам Ваалаярви. Он решил, что нечего ей совать свой нос в их воспитание. А она, в отместку ему, обнародовала мое существование и открыто заявила, что будет меня воспитывать в их доме, не скрываясь. Ваалаярви такое не очень понравилось, но никто меня и пальцем тронуть не смел. Она хоть и была шлюхой, но шлюхой-императрицей с деньгами, силой и связями. С такой стервой хочешь-не-хочешь, а будешь считаться.

— Не очень-то ты ее любишь…

— А с чего бы мне ее любить? Благодаря ей мое детство превратилось в кошмар под названием выживи или сдохни. Благо, что прежде, чем она сама умерла, я сумел прочно обосноваться в этом змеевнике. Да и император счел меня полезным. Куда полезнее своих родных кровиночек, — он скривился, вспомнив своих сводных братьев.

— Заплачь еще, — буркнула девушка, лихорадочно соображая, что ей делать. Руки слушались плохо. Ноги были связаны, но в целом двигались свободно. По крайней мере, не были привязаны к самой ванне.

— Да… — задумчиво протянул мужчина. — Твое «счастливое» детство тоже очень интересное… Может быть кое в чем ты меня даже переплюнула. Дважды, — Эстрич сильно задумался, и Имельда вдруг замерла, остановив взгляд где-то на золотистом покрытии ванны. Она уловила брешь, почувствовала что-то мягкое в его «броне» и сосредоточилась, представив, как уходит на дно лично его реки воспоминаний.

Двустворчатые двери, украшенные искусной резьбой и покрытые декоративной позолотой. Он ненавидел их. Каждый раз, когда его вызывал Ваалаярви, Эсмер останавливался перед ними в надежде, что за эти секунды император наконец сдохнет. Но раз за разом этого не происходило, и ему приходилось браться за витую ручку и проходить внутрь.

Залитая светом комната была скудно обставлена, ведь больному старику здесь ничего не нужно было делать, кроме как лежать в постели. Тяжелые шторы были всегда распахнуты, ведь тяжелые веки все равно не давали проникать в глаза лишнему свету.

Некогда пышущий здоровьем сейчас Ваалаярви был жалок. Трясущиеся тощие руки, ослабшие мышцы. Обвислые щеки тянулись к полу, отчего его рот всегда казался недовольно искривленным. Пигментные пятна на пергаментной коже лишь добавляла болезненности.

Старик лежал под теплым пуховым одеялом с книгой в руках. На самом деле он уже давно ничего не читал, лишь делал вид, ведь зрение его уже два года как подвело, а очки он носить отказывался, ведь они старили его еще больше, а он не желал представать перед поддаными в еще более немощном свете.

Эсмер прошел к кровати и встал у ее изножья, сложив руки за спиной.

— А, явился, — недовольно протянул мужчина, отложив книгу. — Почему я должен ждать тебя так долго, щенок? — без особого энтузиазма проворчал, пытаясь убрать книгу на рядом стоящую тумбу, как и все здесь украшенную резьбой и позолотой.

— Был занят. Как только вернулся, так сразу и пришел.

— Не груби, щенок. Ты нашел его?

— Нашел, — кивнул маг. Ваалаярви тут же взглянул на своего подопечного с хищной жадностью во взгляде.

— И где же он? Почему мне не доложили?

— Появились осложнения, но это не страшно. Его уже конвоируют к нам, — без каких-либо эмоций произнес Эсмер, глядя куда-то поверх головы правителя.