Некромантисса

Это старая регентша из храма Девы Сновидений. Она звонит в колокольчик у ворот. Колокольчик словно охрип от долгого молчания. Лореаса спускается вниз и открывает калитку. Регентша смотрит на неё, строго поджав губы и склонив к плечу седую, как одуванчик, голову. Она похожа на большую белую сову. Лореаса напрягает память и произносит какие-то обычные слова — кажется: «Добрый день, вы что-то хотели?»

— Да, — говорит регентша. — Я хочу спросить: можно ли ждать, что в мой хор вернётся Геллена?

Лореаса на мгновение зажмуривается.

Когда она открывает глаза, то видит, что лицо старушки яснеет. Морщины её разглаживаются. Кажется, будто регентша готова улыбнуться. Она что-то поняла, мудрая женщина, и теперь смотрит на Лореасу с ободрением. Взгляд её отчего-то и впрямь придаёт Лореасе сил, хотя кто она и что она значит, эта маленькая старушка…

Снег сошёл не весь, но в саду уже пробивается первая зелень. Воробьи чирикают радостно: «Мы выжили, мы выжили, зима прошла!»

— Можно, — отвечает некромантисса. — Я очень надеюсь, что это случится.

Седая регентша покусывает губу, чуть щурясь. Она обута в зимние ботики, одета в тёплую серую юбку и розовый жакет, а кружевной воротник её блузки бел как сахар. Глядя на неё, Лореаса вдруг вспоминает, не разумом, но сердцем: мир живой и вечный. Зло уходит, а добро остаётся.

Она ждёт, что регентша скажет: «Благослови Дева», — но та просто говорит:

— Удачи вам.

Лореаса кивает. Она уже очень давно не разговаривала с людьми, отвыкла от этого, и на сегодня её запас слов весь вышел.

Но она думает, что им действительно, действительно понадобится удача.

Уже скоро.

День и час известен им с самого начала.

И всё равно это случается внезапно.

На небе ни облачка, но на дом и сад ложится тень. Солнце блёкнет и выцветает, небо кажется застиранной скатертью. Становится холодно, но не свежо. Ветра нет. Кажется, будто повсюду легла пыль — толстые пелены нетронутой серой пыли. Растения увядают и плесневеют. Вещи становятся старыми.

Замирает в ужасе дом, кряхтит и скрипит полами и лестницами. Шторы и покрывала начинают сыпаться гнилыми нитками. На меди темнеет патина. Потолок над камином на глазах покрывается чёрной гарью, и жирная грязь расползается по мебели и коврам.

Прах земной перестаёт возиться с крупой и встаёт.

Это первое за год движение, которое она сделала без приказа. И хотя причина его понятна, по спинам у видящих это всё равно сбегают мурашки.

Прах земной поворачивается к дверям.

Делает шаг.

Она часть этой наползающей мертвенности и принадлежит ей. Она просто должна вернуться домой. В свой настоящий дом, куда её не пускали так долго. Её возлюбленный наконец нашёл её. Он умоляет её вспомнить данные клятвы. В его руках блистает её маленький нежный след, отпечаток её изящной ножки, вынутый из песка. Он зовёт к себе, в свой дворец, где она — королева.

Королева мёртвых.

— Стой, — глухо приказывает Лореада.

Прах цепенеет.

Воля сестры всё ещё сильнее воли её мёртвого суженого. Но он зовёт. Зов его сладок и повелителен. И прах выгибается вперёд, запрокидывает голову и тянется навстречу гостю горлом и грудью, хотя ноги остаются прикованными к полу.

— Иди в гостиную, сядь в кресло и не двигайся.

Прах повинуется. Она двигается медленно, движения неестественны, изломаны: ноги подчиняются приказу, а уши и сердце слышат могучий зов.

По лестнице спускается Лореана. В дверях кладовой показывается мать.

Платья некромантисс словно горят в затхлости и темноте. Иллюзия рассеялась, и они вновь облачены не в расшитую ткань, а в живой мох, траву и цветы. Лица их бледны, бескровные губы сжаты. Они обмениваются долгими взглядами и несколько минут стоят неподвижно — до тех пор, пока из гостиной не доносится тихий, страшный, неживой стон.

Стон праха, который призывает в себя могила.

Собравшись у дверей, некромантиссы вновь медлят.

Зов крепнет.

Король приближается.

Обдумывая предстоящее сражение, Лореаса решила, что они не станут выходить ему навстречу, а дадут бой в дверях дома. Одержимый злой дух нерешителен, он будет медлить сколько сумеет и одновременно — терять силы. Можно ждать, пока с прахом земным не начнёт твориться что-либо неладное… Здесь познания Лореасы заканчивались, и она более не могла предсказывать. Она лишь предполагала, что прах не сможет долго противиться зову. Прах будет рваться к зовущему, рано или поздно мольба Короля станет сильнее приказа некромантиссы. И тогда придётся поторопить события.

Лореана начинает петь Сон Воздуха. Её чистое дыхание разгоняет удушливый сумрак. В мир возвращается цвет и блеск.

Лореада подхватывает, вплетая в песнь Сон Воды: движение и чистота, новая жизнь и утоление жажды.

Лореаса прикрывает глаза. Из груди её рвётся почти доплетённый Сон Сказок.

…Прах земной в гостиной стонет безостановочно, и плач её переходит в крик.

Потом — в вой.

Близится миг, когда Король осознает, что должен напасть немедля — или отступить навсегда. Надежда на то, что он уйдёт сам, мучительна и неистребима, но готовиться нужно к иному.