Некромантисса

Дрожат и колеблются перед ней горькие тени. Но они не могут сопротивляться влечению, единственному, что составляет сейчас их существо. Они тянутся к жизни, они жаждут бытия. Опасливо и робко они приближаются к Лореасе.

Некромантисса вспыхивает ярче. Изумрудные и золотые лучи пронизывают пространство. Страдальческий вой несётся по вьющимся тучам бесчисленных призраков, но боль им сладка, и она влечёт их, как вино влечёт выпивоху. Упиваясь болью, призраки льнут к некромантиссе. Она едва сдерживает омерзение, но не прогоняет их.

— Идите сюда, — велит Лореаса, — и расскажите о мёртвой порче!

— О… она… она… — доносится шёпот.

— Кто?

— Она кормила нас… кормила Короля мёртвых…

— Кто?!

— Она кормила нас её любовью, её теплом…

Глаза Лореасы сужаются. «Стало быть, — думает она, — речь о ведьме».

— Кто — она? — требует некромантисса. — Назовите её имя.

— О, какая вкусная! — стон доносится в ответ. — Какая сладкая… Гелле, Геллена-лена-лена…

Лореаса хмурится.

— Почему вы не оставили Геллену? Что связало вас с нею?

— Её след… — шепчут призраки. — Она кормила нас ею… а потом вынула её след на дорожке в саду…

— Что?

Волосы Лореасы встают дыбом.

— След невинной… — шепчут призраки, в их голосах восхищение, вожделение, мучительная мечта, — след невинной, живой, тёплой… он алмазный! Он хрустальный!.. он — сокровище!..

Лореаса молчит. Она до крови прокусила губу, и мириады призраков с воплями тянутся к алой капле — пусть эта кровь не человеческая, пусть она холодна как лёд, но это живая кровь.

— Что сталось со следом Геллены? — наконец спрашивает некромантисса.

— Нельзя забыть… — покорно плачут горькие души, — нельзя отказаться… Король, Король захватил сокровище! Хрустальный след достался Королю мёртвых. Король мёртвых придёт за своей невестой.

И лютая, чёрная ярость охватывает Лореасу, ярость ледяная, как гиблые болотные воды. Она наконец поняла, что случилось.

Желая подчинить себе бесплотные кошмары и тоскующих призраков Страны мёртвых, некая ведьма посулила им жертву. И долго, должно быть, подыскивала она столь богатую жертву, чтобы её принял сам Король мёртвых — самую сильную, самую весёлую, самую свободную, выросшую в любви и готовую дарить любовь…

«Геллена!..»

— Я не позволю, — шепчет Лореаса, — я не отдам мою дочь мертвецам и кошмарам.

И она выпрямляется. Все мышцы в её теле напряжены. Исходящий от неё свет становит пламенем, чистым и белым. Пламя обжигает призраков, рвёт и режет их, и они вопят от невыразимой муки, неспособные отказаться даже от такого тепла, неспособные умереть… Громовым голосом Лореаса приказывает:

— Назовите мне имя ведьмы!

6

Кодор давно уже не ездит в дозоры. Теперь он стар, он — отец семейства. Он давно подготовил себе преемника. Но должность Лесничего — пожизненная. Всякий знает, что Лесничие не боятся ни старости, ни увечья, ни колдовства. Даже на склоне лет Лесничий останется грозным воином. Кодор бился с воплощёнными кошмарами в Лесу и с вооружёнными людьми на городских стенах. И сейчас он спокоен.

Задумчивый, он шагает по узким улочкам и едва приметно улыбается своим мыслям. Мерно постукивает его тяжёлая трость. Что удивительного, если пожилой господин пользуется палкой? Некому знать в городе, что мышцы Лесничего крепки, как в юности, а внутри дубовой трости скрывается тонкий клинок. Да и сама трость — оружие: набалдашник её залит свинцом.

Тевер Лендал, начальник городской стражи, тоже стар и тоже — отец. Он помнит тот славный бой, когда осаждённые горожане пошли в контратаку, помнит, как опустился подвесной мост и как Королевский Лесничий первым помчался навстречу мечам врага. А ещё он помнит ночь, когда Лесничий привёл домой его детей — девятилетнего Юхана и его крохотную сестрёнку; Олана спала на руках у брата. Юхан рассказал, как очнулся посреди дремучего леса. Рядом были другие дети, знакомые и незнакомые, мальчики и девочки, бедные и богатые; все они лежали на мягкой траве под куполом звёздного неба, рядом стояла прекрасная госпожа, и она назвалась Лореасой… а никакого крысолова с дудкой не было, не было вовсе никогда.

Год назад Юхан женился. Нынче в доме начальника стражи уже плачет младенец.

Внук.

Поэтому Тевер не спрашивает Кодора ни о чём. Выслушав его просьбу, он только хмурит брови и закусывает седой ус. Подумав немного, он идёт к старшему конюху. Тот тоже обязан некромантиссе жизнью своих детей и тоже бился когда-то плечом к плечу с Королевским Лесничим.

Втроём они отправляются в конюшню. Молодой конюх прикорнул на сене. Его не будят. Старики запрягают в лёгкую коляску пару самых быстрых лошадей. Ухватывая поводья, Кодор печально усмехается: ещё лет десять назад он поскакал бы верхом, но теперь такие приключения уже не для его спины…

Ему нужно беречь силы — беречь для схватки, которая, возможно, станет для него последней. Но он не может сидеть смирно. Он Лесничий, и с ранней юности его долг — сражаться с воплощённым кошмаром.

Тевер и Экан, старший конюх, глядят на него сумрачно и твёрдо. Они понимают, и они верят. Никто не произносит ни слова.