Некромант, держи меня ближе (ЛП)

Все у меня в голове встало на свои места. Маленькие кусочки головоломки соединились воедино. У меня уже были такие беседы раньше, когда на середине разговора ты понимаешь, что вы с собеседником говорите о совершенно разных вещах. Пока продолжался наш разговор, мне в голову пришла сомнительная идея: Кевин надоумил ее поверить в то, что Ник мой отец. Элейн думала, что это я был тем «непримиримым разногласием». В конце концов, куда еще непримиримее, чем иметь ребенка от твоего брата. И, так как моя мама не принимала алиментов, это лишь укрепило ложь. Вероятно, Элейн никогда не приходило в голову, что маме просто не нужны деньги Кевина. Где-то в глубине души Кевин Хатфилд знал, что я был не таким, как все, так что он списал меня на своего брата. Думаю, что за жизнь по завышенным требованиям это было малой ценой. Каждый из нас расплатился.

Я бы с радостью рассказал всем, что Ник мой отец, если бы это не ставило маму в затруднительное положение. Мама относится к клятвам очень серьезно, а брак и есть клятва. Хотя Элейн и не поверила бы мне. С чего бы? Я был незнакомцем. Я машинально дожевал последний кусочек печенья, совсем не чувствуя вкуса.

— Могу я воспользоваться ванной?

Та информация, которую я получил, была полезной, но на самом деле я пришел сюда не за этим. Я осторожно закрыл дверь ванной и начал быстро — и тихо — искать хоть что-то, где может быть волос Кевина. Скорее всего, это гостевая ванная, так как там практически нет следов использования. Я спустил воду в туалете, прежде чем выйти. Что теперь? Я не мог снова использовать тот же прием и не мог попросить волос Кевина. А без этого мама не сможет найти след Ника. Моя ДНК была слишком далекой по генетической линии, чтобы использовать мои волосы.

Я поблагодарил Элейн за печенье и сказал, что мне пора уходить.

— Мне жаль, что я мало чем смогла помочь, — сказала она. — Не могу поверить, что он бросил тебя. Это непростительно. Он показался мне милым при встрече.

— Я уверен, что на то у него были причины, — сказал я. Иногда проще позволить людям думать так, как им хочется. Я пожал ее руку и позволил ей проводить меня до двери. — Спасибо, что согласились поговорить со мной.

Элейн поправила семейное фото, висящее в коридоре.

— Пожалуйста. Я хорошо провела время, — она слегка улыбнулась. — Раньше мне ни разу не удавалось пообщаться с близкими моего мужа. Думаю, я не осознавала, насколько сильно хотела этого, пока не появился ты.

Пока мы шли к входной двери, тяжесть с плеч стала понемногу спадать, и я расслабился, зная, что вскоре вернусь на паром и что мне больше не придется возвращаться сюда.

Если бы я только ушел тридцатью секундами раньше.

Маленькая девчушка, примерно пяти лет, спустилась по ступенькам в коридор. Ее каштановые волосы были аккуратно заплетены.

— Тихий час еще не закончился, — сказала Элейн.

— Знаю, — сказала девчушка. — Сара описалась в кровати.

— Ох, — Элейн повернулась ко мне. — Извини, — она взбежала по ступенькам, оставляя меня с ребенком.

Девочка была маленькой, с изысканными чертами лица, как и у Элейн. В отличие от матери, от нее исходила естественная сила и уверенность. Выражение ее лица сильно напомнило мне Хейли, когда та была в редком для нее серьезном настроении.

Она протянула свою крохотную ручку.

— Я Лили, — представилась она.

— Сэм, — я пожал ее руку и остановился. Ее ладонь казалась холодной в моей руке, точно так же, как рука Дугласа. Наверное, точно так же, какой казалась и моя рука ей. Глаза Лили широко раскрылись и стали похожи на блюдца.

— Ты такой же, как и я, — сказала она.

Я мог бы соврать, сказать ей, что не знаю, о чем она говорит, но это казалось неприятным и бесполезным. Кевин Хатфилд создавал свою собственную маленькую версию ада, заводя детей и окружая себя людьми, которых он презирал. И хотя часть меня выла от смеха, остальная же часть била ту и приказывала ей заткнуться. Бедная Лили точно так же была испорчена наследственностью, как и я. Продолжит ли Кевин игнорировать ее? Или он поможет ей в тренировках, которые ей так нужны?

— Да, — сказал я, — я такой же, как и ты.

Она нахмурилась, глядя на меня, взрослое озабоченное выражение, казалось, поселилось у нее на лице.

— У тебя внутри что-то не так, ты знаешь об этом?

— Ага.

— Ты должен исправить это, — сказала она.

— Я работаю над этим.

— Это хорошо, — сказала она. — Ты хочешь встретиться с ними? — она продолжила держать меня за руку холодной смертельной хваткой, совершенно не заботясь об этом.

— С кем встретиться?

Лили повела меня в другую комнату, выдержанную в пастельных тонах, которая, по всей видимости, была игровой.

Притянув меня к маленькому мольберту, Лили начала листать бумагу и рассказывать о своих друзьях. Она представила им меня так, будто они были очень важны ей, будто ей не доводилось часто говорить о них. Я хорошенько рассмотрел друзей Лили. Что-то казалось неправильным. Когда Хейли была маленькой, она рисовала наших домашних любимцев, семью и ее друзей, которых мы знали, или чучел животных. Все друзья Лили были взрослыми.

Я постучал по одному из рисунков.

— Лили, кто это?