Некромант

После смерти небесный эфир оставлял бренную плоть не сразу, обычно на это уходило немало времени. Сейчас же передо мной лежал не относительно свежий покойник, а всего лишь совокупность мяса, костей и жил. Белая дева пожрала его душу, как пыталась пожрать и мою. Осознание этого отозвалось болезненной судорогой в левой руке.

— На кого ты оставил нас?.. — запричитала вдова. — И зачем только взялся поганца лечить, зачем навлек на себя гнев Белой девы?! Как же я теперь без тебя…

— Какого поганца? — не понял я.

Вместо заливавшейся слезами тетки ответил внук покойного:

— Дед арестантов пользовал. Он убийце церковного сторожа сломанный нос вправлял, ну и вот…

— Прогневил покровительницу нашу! — завыла вдова.

Я скомканно попрощался и покинул дом.

Ну что за суеверия? Какая еще покровительница? Придумают тоже! И тут же я замер, пораженный неожиданной догадкой. Полди Харт! Доктор Лестер осмотрел школяра и вскоре стал жертвой призрака. Я посетил камеру убийцы и тоже подвергся нападению Белой девы. Простое совпадение или зловредный дух убивает всех, кто соприкасался с Полди Хартом? Всех, в чьих эфирных телах может уловить следы его ауры?

На первый взгляд в эту теорию не вписывались сам школяр и солдаты гарнизона, которые его арестовали, но на деле никакого противоречия здесь не было. Крепость защищали мощные чары, призраку туда никак не проникнуть. Да и следы чужой ауры сходят на нет весьма и весьма быстро. Ну и в камеру к Полди никого больше не пускали.

Так что я вернулся в дом покойного доктора, отвел в сторону одного из его многочисленных родичей и спросил, как пройти к жилищу церковного сторожа. Не стал ничего объяснять, юлить и выдумывать, просто задал вопрос тем холодно-деловым тоном, что враз отбивает у простецов желание интересоваться твоими мотивами. Не пришлось объясняться мне и на этот раз. Что было совсем уж замечательно, проживал сторож неподалеку отсюда, буквально на соседней улице. Я этому обстоятельству откровенно обрадовался: натруженные за вчерашний день ноги ломило просто немилосердно; беспрестанные спуски, подъемы и крутые лестницы приводили меня в самое настоящее исступление. Ангелы небесные! Ненавижу горы!

Церковного сторожа уже погребли, но меня это обстоятельство ни в малейшей степени не смутило. Сам покойник не представлял для следствия никакого интереса, требовалось осмотреть одежду, в которой настигла его смерть. Увы и ах, именно в ней сторожа и похоронили! Другого приличного наряда у него попросту не было.

Пришлось идти к обмывавшей тело старухе, благо она жила в этом же квартале. Выслушав меня, костлявая бабка пошамкала беззубым ртом и решительно заявила:

— Чистое было тело, без ран. Не пришлось от крови отмывать. Я б денег больше взяла.

Я от щедрот своих одарил старуху пфеннигом и поспешил покинуть ее темную и мрачную конуру.

На теле церковного сторожа не имелось ран, а его одежда была чистой, так откуда взялась кровь на руках Полди Харта? Кого он покалечил или даже убил?

В голове некоторое время уже брезжила догадка, способная объяснить решительно все, и, дабы подтвердить ее или опровергнуть, я отправился на Воробьиный холм. Весь тот квартал был одним сплошным борделем, и пришлось изрядно побродить, прежде чем удалось отыскать заведение, в котором подвизалась юродивая Ирма.

И ладно бы просто побродить! Время было неурочное, на стук в двери подолгу никто не отвечал, иной раз не отпирали вовсе. Удивляться такому не приходилось: местные обитатели продирали глаза разве что к полудню, а сейчас не минуло еще и шести утра.

Но, как бы то ни было, нужное место я все же отыскал. Самой Ирмы в борделе, как и предполагал, не оказалось, и заправлявшая там мамка — сонная и одутловатая, ровно с большого перепоя, — предложила выбрать любую другую свободную девицу. Но нет, другие девицы меня не интересовали.

— Ирма где? — спросил я, поглаживая припухшие пальцы правой руки.

— Да кто эту дуреху знает? — фыркнула мамка. — У нее ветер в голове! Одно слово — юродивая!

— И давно не появлялась?

— Спроси чего полегче! Мне с остальными забот хватает!

В комнату заглянул бандитского вида вышибала, но пухлощекая тетка отослала его досадливым жестом, вновь развернулась ко мне и вымученно улыбнулась.

— Так показать девочек?

Взгляд припухших глазок содержательницы борделя беспрестанно перебегал с одного предмета на другой, смотрела она куда угодно, только не на меня. Эта прожженная хищница из рук вон плохо скрывала охватившую ее нервозность. Мои расспросы невесть с чего нагнали на нее страх.

Но чего ей бояться? Я ведь совсем-совсем не страшный. А если и страшный, то давно навострился это скрывать. Выходит, дело не во мне?

— Девочки пусть после трудов праведных отсыпаются, — недобро улыбнулся я и выстрелил наугад: — Ты лучше другое скажи: знаешь, кто я?

И — о чудо! — тетка медленно кивнула.