Некромант

— Я это называю литургией боли, — признался курильщик, вновь склонившись над голым пленником. — Знаешь, обычно, где-то минут через двадцать с начала допроса многие уже говорят правду. Уверен, ты такой же среднестатистический пацан.

Если Борис и хотел забыться в очередном обмороке, то потушенная об его лопатку сигарета опять напомнила, как уязвимо человеческое тело.

— В сущности, ведь ты умираешь ради какой-то церковной финтифлюшки, — продолжал сквозь звон в ушах вещать бандит с потным лицом, так что Падерин воспринимал его уже в качестве галлюцинации. — Я, честно, рад, что в России есть столь героически стойкие юноши. Мне отрадно за подрастающее поколение, которому только придётся разгребать кучи говна. Но подумай, Бориска, разве стоит всего этого какая-то там кость из сбережений пригородного попа?..

Следующие полчаса сознание возвращалось к несчастному парню лишь на время болевого приступа. Об него прижигали сигареты, ломали пальцы на руках и ногах, пинали по ребрам, нажимали на продырявленный глаз. Когда же налётчики поняли, что их приёмы не приносят желаемый эффект, они принялись за более изощрённые вещи.

Сначала засунули что-то холодное в задний проход. Что именно, Борису было уже безразлично. Затем он ощутил на больном животе горячий предмет. По-видимому, утюг. Разглядеть помешала повязка, которую ему на лицо нацепили мучители. Наконец, в последний раз он очнулся в сидящей позе от того, что что-то тёплое полилось по его связанным ногам.

— Смотри-смотри, я умею делать обрезание! — визжал при этом один из бандитов.

— По ходу, он уже того, — с тревогой в голосе подметил желтоглазый мужик с топором и попытался сорвать повязку с глаз мученика.

— Что, пульса уже нет? — удивился курильщик. — Ха, а казался крепким парнем.

— Ну и чё теперь с ним делать? — возмутился хозяин писклявого голоса. — Вечно вы оба портите шоу!

— Я тебе велел пластилин найти, ты сделал это? — осёк его главарь.

— Я не врубаюсь, на хрена тебе сдался пластилин вот! — попытался поспорить тот. — Чё, реанимировать это тело будешь, что ль?

— Вот не зря ты в коррекционной школе учился, — заключил курильщик. — Несите трупы в ванную, залепим двери пластилином, чтобы не воняло сильно.

— Да нахер это нужно! — негодовал мужик с топором. — Еще и приберёмся, может, тута?!

— Кстати, можно, — вполне серьёзно ответил бандит с сигаретами. — Семейка не бедная, явно со связями. Чем позднее их найдут, тем лучше. Погода стоит теплая, а завтра так вообще жару обещают. Пусть все думают хотя бы пару дней, что они свалили на выходные куда-нибудь…

Остальное Борис уже не слышал, погрузившись в приятную безболезненную черноту.

II. «Чем чёрт не шутит»

Глава 7 Этика покойников

К прорицательнице Идвине попасть на приём было крайне сложно. Работала она исключительно через узкую систему знакомств, а рекламу в газетах и интернете не давала. Столь мощный «фильтр» всегда позволял провидице избегать всяких психопатов, которые обычно толпами осаждались её менее успешных коллег. В основном клиентами Идвины были солидные дамы в возрасте, которые хотели узнать подробности о личной жизни либо своих мужей, либо сыновей-дочерей, либо молоденьких любовников, а иногда и врагов.

Поэтому экстрасенс сегодня удивилась появлению на пороге своего магического салона девушки чудаковатого вида и сразу почуяла неладное. Мало того, что та была в странном бесформенном сером одеянии, так ещё и с яркими красными волосами. Она больше напоминала наркоманку с соседней улицы, где как раз располагался реабилитационный центр. Да и цвет лица у неё был бледный, синяки под глазами и дыхание какое-то неровное.

Окинув раннюю гостью с головы до ног, женщина обречённо вздохнула, но выставлять её за дверь не стала. Все ж таки одолело любопытство, кто дал этой молоденькой дурёхе координаты Идвины.

— Вы, дорогая, проходите, не стойте в дверях, — любезно сказала прорицательница и даже приветливо улыбнулась, хотя поведение посетительницы уже показалось ей не совсем адекватным.

Та, поправив полы своей длинной хламиды, как будто кого-то пропустила вперёд себя и лишь затем осторожно приблизилась к столу, на котором стояла ваза с ирисами. Никаких хрустальных шаров, карт, черепов и прочей забавной атрибутики Идвина у себя не хранила, предпочитая пользоваться только собственным талантом. А в него она истово верила по своим многочисленным достижениям в этой сфере.

— Меня зовут Женя, я от Ольги Владимировны, — хриплым голосом сообщила девица, нервно поправляя красные волосы. — Вы моя последняя надежда…

— Ах, что у Вас случилось, дитя мое? — охотно полюбопытствовала Идвина, про себя отметив, что больше с Ольгой Владимировной дел иметь не будет.

Евгения достала из сумочки что-то, завёрнутое в золотую тряпицу, и осторожно положила это на стол перед прорицательницей.

— Вот оно испортило мне всю жизнь, — продолжила Женя, едва сдерживая слезы. — Я не могу спать, есть, ходить на учебу, общаться с друзьями…