Фан так и не запомнил имена других вождей, наемника они не интересовали. Шри протянул кувшин. Репков взял его и с размаху швырнул о землю. Кувшин разбился, потекло вино. Двое остались сидеть, а Шри вскочил, схватив лежащий рядом... Наемник до сих пор затруднялся с определением — как называть эти корявые штуковины, которыми привыкли орудовать лесовики, не то помесь сабли с коротким мечом, не то длинный кинжал?
Юшвар пригнулся, расставив ноги и вытянув руку с оружием. Губа варвара отвисла, он тихо зарычал. Фан не шелохнулся. Маленькие глазки вождя оглядели крепкую широкоплечую фигуру наемника, ладонь, лежащую на рукояти у пояса, тонкий шрам, протянувшийся от щеки до темных волос, глаза — будто отлитые из серебра, холодные и жесткие...
— Ха! — сказал вождь и плюхнулся обратно. — Рожа-со-шрамом веселит Юшвара.
— Мы начинаем сегодня ночью, — сказал Фан, приглядываясь к Рико и отмечая, что хоть тот не пьян. — Больше никакого вина. Это ясно? Увижу, что кто-то напивается, — убью… Я приказал опустошить все меха, оставшиеся на телегах.
— Опустошить... — произнес Юшвар с тревогой. — Что есть «опустошить»? Кошатники теперь пустые?
— Вино вылили на землю! — рявкнул Фан, раздражаясь. Позади зашелестела шкура, он оглянулся — Жило с мечом на изготовку всунулся в шатер, окинул взглядом происходящее и убрался обратно.
— Никакого вина, пока не захватим Норавейник, — уже спокойнее повторил Репков. — Думаете, это будет легко?
Шри беззаботно махнул рукой:
— Коротконогие плохие воины.
— Не такие уж и плохие. И потом...
Фан Репков замолчал. Он не знал точно, какое послание нес тот ворон. Не знал, для чего все это понадобилось чару из Форы. Но догадывался он о многом.
Глава 8
Доктус Савар повернул вентиль. Жидкая манна потекла по изогнутой спиралью металлической трубке, бульканье разнеслось по всему помещению в кормовой части ковчега. Сквозь раскрытый люк в потолке падал тусклый свет. Он озарял Доктуса, доброго мастера Лейфу и двух гноморобов-рабочих, помогавших Савару устанавливать двигатель. Устройство располагалось на станине возле самой кормы — в ней гноморобы прорезали отверстие, сквозь которое наружу тянулась пара длинных рычагов.
Двигатель загудел, внутри завращались шестерни, воздух начал нагреваться. Над горбатым корпусом мигнул и погас блеклый огонь, затем возник вновь, а рядом — еще один, и вскоре разноцветные пятна, быстро разгораясь, заплясали вокруг. От ног Доктуса и гноморобов протянулись тени. Огни дрожали, сливаясь и расходясь, от гудящего устройства шел жар, тени кружились по полу и стенам.
Выходящие из двигателя за корму рычаги сдвинулись, один немного втянулся внутрь, второй выдвинулся, они с шелестом поменялись местами — все быстрее и быстрее. Доктус не видел этого, но знал, что позади ковчега сейчас разворачивается полотнище плотной материи, натянутое на длинном железном каркасе. За основу для него взяли хвост рыбы — вместе с парусами он заставит ковчег двигаться в воздухе. Пока что емкости не были надуты, ковчег стоял прямо на платформе, но чар ощутил, как мелко задрожал, стремясь сорваться с креплений, корпус. Разноцветные пятна света впитались в дерево и растаяли.
Доктус завернул вентиль, двигатель глухо заурчал, рычаги качнулись еще несколько раз, и все стихло.
— Магия создаст подъемную силу, — сказал он доброму мастеру и увидел, что тот хмурится.
— В чем дело, Лейфа?
Гномороб приказал:
–Уйдите.
Когда рабочие, недоуменно переглядываясь, по лестнице вылезли в люк, мастер сухо спросил:
— Где ваш Владыка?
— Где-то наверху, — ответил Доктус, — на палубе. Что с тобой?
Лейфа шагнул к переборке, развернулся, заложив руки за спину, подошел к Савару и встал перед ним, задрав голову.
— Я не хочу, чтобы Гарбуш летел, — отчеканил он. — Мы поругались, впервые за много лет. Он всегда был беспокойным и непослушным, но я терпел это. Юный карла должен сам учиться жизни. Но я не хочу, чтобы он летел с Владыкой ради каких-то темных магических дел! И я требую, чтобы ты запретил Гарбушу лететь.
Меньше всего Доктусу хотелось вмешиваться в родственные дела гноморобов. Он спросил с недоумением:
— Но как же я могу запретить? Ты ведь знаешь, лететь или не лететь — это личное дело каждого карлы. Я лишь попросил вас помочь мне...
— Не лукавь! — оборвал его Лейфа. — Не лукавь хотя бы со мной. Ты скрыл, что сам не полетишь с ними.
— Но как же... — начал аркмастер.
— Да-да, в самом начале ты умолчал об этом, и твое молчание было равносильно лжи! Ты воспользовался любовью Бьёрика к тебе, воспользовался тем, что большинство юных карл испытывают к Бьёрику уважение. Но я не хочу, чтобы мой сын отправлялся...
— Погоди! — Доктус, подняв палец, прислушался.
Сквозь переборки ковчега в помещение проник гул голосов.
— Что там происходит? — аркмастер устремился к лесенке, ведущей наверх.
— Мы не закончили! — прокричал вслед Лейфа. — Не уходи, я еще не все...