Некролог

– "Вечерняя молва", – сказал Павел. – Название такое. А я веду колонку: "Утки пролетели".

Полицейский эмоционально кивнул. Сказал, что сам потомственный охотник и уважает это дело "до чрезвычайности":

– На тягу выбираюсь редко… к сожалению. Да и вообще… – махнул рукой, словно бы говоря, что времени не хватает даже на самые простые дела, типа поиграть с ребёнком или сходить с женою в кино. Какая уж тут охота?

В этой микроскопической откровенности Павел усмотрел лучик света, призрачную для себя надежду:

– А я? – спросил он. – Что будет со мной? Я же не виноват!

От волнения ладони вспотели, стало жарко. Ворот рубахи прилип к шее.

– Перебздел? – с каким-то злым задором осведомился капитан и ухмыльнулся. – Наложил в порты, Матроскин? Вижу, что перебздел.

Он походил в эту минуту на нянечку в детском саду, которая воспитывает-издевается над шкодливым питомцем.

– Да я же… как на духу! – пролепетал Павел и прижал ладони к груди. – Я же… чистосердечно всё рассказал!

– Понимаю. Повезло тебе парень: на пивном ларьке оказалась камера, она тебя уголком зацепила. – Капитан налил из графина воды, жестом предложил Паше. – На руках у тебя нет пороха, и нет следов пороховых газов на убитом, значит, стреляли издалека.

Некоторое время капитан молчал, и Павел решил, что настал удобный момент, чтобы рассказать о своей… проблеме.

– Кажется, я знаю кто убийца.

– Да? – капитан вскинул свои едва заметные брови. – И кто же?

– Дело вот в чём. Я работаю в издательстве, пишу разного рода заметки. – Павел заговорил очень быстро, словно боясь, что его остановят и не дадут рассказать важное. – Работа не очень прибыльная, но она мне нравится. Так вот, позавчера в сети появился мой некролог…

– Ты написал? – уточнил капитан.

– Да нет же! – рассердился Павел. – Кто-то написал некролог для меня, будто я умер. Я посчитал это глупой шуткой… чепухой, случайным совпадением, а вот сегодня…

– Хочешь сказать, пытались убить тебя? – заинтересовался капитан.

– А какой смысл убивать нищего? – вопросом ответил Павел.

– Тут ты прав.

Капитан задумался. Спросил, есть ли у Павла враги.

– Кто-то желает твоей смерти? Может ты насолил кому? Какие будут соображения?

"Враги… вра-ги", – мысленно проговорил Павел, разделяя неприятное слово на слоги.

Два месяца назад Павел поругался с Носковым. Носков курировал в "Молве" светскую хронику, считался вхожим в тусовки самого высокого полёта. Но конфликт получился не из-за работы. Носков нелестно высказался о Пенелопе Крус, назвав её старой усохшей мумией, которой давно пора на покой. Пашка актрису обожал и потребовал объяснений, и даже хлопнул Носкова по физиономии, удивив сей эскападой коллег и самого Носкова.

– Сильно обиделся? – спросил капитан. – Мог выстрелить?

– Едва ли, – ответил Павел с разочарованием в голосе. – Трепач он. Трепач и позёр. Но не более.

– Ценная информация. – Капитан посмотрел на часы, давая понять, что напрасно тратит время.

Была ещё Азиза Ветлицкая – ничтожнейшего вида пигалица, выпускница литературного института. Полгода (примерно) назад она брала у Павла интервью (писала дипломную работу об интернет-изданиях России). Когда Павел вспоминал эту встречу, в его душе вздымались самые тёмные жестокие волны, хотелось взять эту мартышку за горло и трахнуть башкой об стену. Повторить эту процедуру несколько раз, чтобы Азиза как следует поняла.

Беседа началась вполне миролюбиво, Павел даже позволил себе подмигнуть молодой коллеге (так он полагал) и предложить утренний кофе – как лучшее время для откровенностей. Азиза брезгливо отвергла предложение. Она (это выяснилось в процессе разговора) вообще не считала Павла журналистом. "И уж тем более вы не писатель, – заявила она. – Приставку "псевдо" необходимо применять всякий раз, когда речь заходит об интернет-изданиях. Псевдо-писатели, псевдо-журналисты". От неожиданности смешавшись, Павел спросил, отчего такая строгость? "Или мы рылом не вышли?" На что получил ответ, что "вся эта писанина в Интернете гроша ломанного не стоит. Вы не несёте ответственности за свои слова. Вам позволительно нести чушь". Отчасти это было верно, а потому уязвило особенно сильно.

"Рассказать о Ветлицкой? – подумал Павел, и понял, что эта мысль беспросветно глупа: – А что я скажу? Что она не дала?"

Полицейский подписал пропуск и протянул его Паше:

– Свободен! Не выезжай из города, об изменениях места жительства информируй. И без фокусов, парень!

Павел посмотрел на пропуск и представил, как выходит на "свободу": пустые улицы, поздний вечер, одинокие фигуры… быть может, дождь или туман… В одно мгновение город стал злым и враждебным – стрелок может прятаться за любым углом, за каждым деревом!

– А нельзя меня, – Павел сложил пальцы клеткой и мотнул головою назад, в недра здания. – На некоторое время. Я… – признался, – боюсь.

Капитан кивнул, давая понять, что сочувствует. Спросил, какой в этом смысл?

– Если у тебя шиза или паранойя, камера тебе не поможет. А если… – он помолчал, прикидывая варианты. – Если кто-то решил тебя хлопнуть, пара дней тебя не спасёт.

– А больше? – с надеждой спросил Павлик.