Гидио, главный город, сердце Вендалии, а значит, и Слэгга, и Скрэкки, и Нового Питсбурга, и всех прочих уродливых, жестоких миров, что живут за счет трупов; где живые не работают, зато вкалывают мертвецы. Огромные башни из черного и серебристого металла, парящие, воздушные статуи, сияющие в дневном свете и мягко светящиеся в ночи, большой, многолюдный космопорт, где грузовые корабли то поднимались, то опускались на невидимых столпах раскаленного газа, аллеи, где мостовые отполированы до блеска, железное дерево, мягко отливающее серым... Гидион.
Прогнивший город. Город-труп. Мясной рынок.
Ибо грузовые корабли несли в своих чревах людей - преступников, отщепенцев и смутьянов из дюжины миров. Они были куплены за звонкую вендалийскую монету (ходили, впрочем, и более зловещие слухи - о лайнерах, которые таинственно исчезали во время обычных туристических рейсов). Устремленные в небеса башни были не что иное, как больницы и морги, где умирали люди - мужчины и женщины, а потом мертвецы обретали новую жизнь. И во всю длину тротуаров, вымощенных досками из железного дерева, выстроились магазины, где торговали трупами, и мясные лавки.
Прославленные мясные лавки Вендалии. Все трупы здесь были без исключения красавицы.
Трегер сидел как раз напротив одного из таких заведений, на другой стороне широкой серой улицы, под зонтиком уличного кафе. Он потягивал сладко-горькое вино, размышляя о том, как же быстро все-таки закончился отпуск, и стараясь не смотреть через улицу. Теплое вино приятно щекотало язык, и взгляд непрерывно блуждал по сторонам.
Улица в обе стороны от кафе и прямо перед ним кишела прохожими. То были темнолицые погонщики трупов из Вендалии, Скрэкки, Слэгга; низенькие и толстые торговцы, незадачливые туристы из Чистых Миров, таких как Старая Земля или Зефир, и еще дюжина вопросительных знаков, о которых Трегер никогда и ничего не узнает - ни их имен, ни чем они занимаются, ни зачем приехали. Сидя так под своим зонтиком, потягивая вино и глядя по сторонам, Трегер чувствовал себя посторонним, отчаянно одиноким. Он не мог прикоснуться к этим людям, не мог достучаться до них; он понятия не имел, как это сделать. Нет, это невозможно, ничего не получится. Даже если он встанет, выйдет на середину улицы и попытается схватить кого-нибудь из них, то не сможет его даже коснуться. Незнакомец попросту вырвется и убежит. Все выходные прошли в тщетных попытках подобного рода: Трегер обошел все бары Гидиона, тысячу раз пытался завести знакомства с разными людьми - и ничего не получалось.
Вино закончилось. Трегер вяло посмотрел на бокал, прищурился, повертел его в руках. Затем резко встал и заплатил по счету. Руки его дрожали.
Трегер возвратился в свой лесной лагерь, и его трупы принялись рубить лес словно бешеные. Но вечером, возле общего костра, он был непривычно молчалив, и не было обычной ночной беседы с Донелли. В конце концов юноша, озадаченный и обиженный, пошел следом за своим старшим другом в лес. И нашел его подле медлительного ручья, черного, как смерть. Трегер сидел на берегу; возле его ног лежала кучка камней, приготовленных для метания.
2
Скиталец, туда и обратно