Некрасов

«Потеря рукописи. В воскресенье 3 февраля, во втором часу дня, проездом по Большой Конюшенной от гостиницы Демута… до дома Краевского на углу Литейной и Бассейной, обронен сверток, в котором находились две прошнурованные по углам рукописи с заглавием: «Что делать?». Кто доставит этот сверток в означенный дом Краевского, к Некрасову, тот получит пятьдесят рублей серебром».

Несколько дней Некрасов не находил себе места. Он, по словам Панаевой, был так взволнован, что не мог обедать, сидел мрачно и молчал или начинал строить предположения о трагической судьбе рукописи. Наконец 8 февраля явился пожилой, бедно одетый чиновник и принес сверток, подобранный им на мостовой. В трех ближайших номерах «Современника» роман, которому суждено было стать настольной книгой нескольких поколений, был напечатан. Когда власти спохватились и начали искать виновных, было уже поздно.

В весенних книжках журнала Некрасов, кроме романа «Что делать?», поместил и еще немало произведений, которые подтверждали, что «Современник» не изменил своему направлению. В первом же номере (№ 1–2) читатели нашли переводы, выполненные сосланным Михайловым, в том числе сцену из трагедии Эсхила «Скованный Прометей», помещенную на видном месте (за подписью М. Илецкий). Самое название трагедии говорило о многом. Журнал блистал разнообразием имен и жанров. Бросается в глаза участие множества бывших петрашевцев. Кроме Салтыкова, напечатавшего здесь десятки очерков, рецензий и заметок, в журнале печатались стихи А. Н. Плещеева, переводы С. Ф. Дурова, рассказы Ф. Г. Толля.

Немало новых стихов поместил в первых номерах возобновленного журнала и сам Некрасов. Вслед за главой из поэмы «Рыцарь на час», о которой уже говорилось, шли стихи, написанные (или задуманные) минувшим летом в родных местах, на Ярославщине. Это прежде всего стихотворение «Идет-гудет Зеленый шум», светлый гимн в честь весны, во славу вечного обновления природы, где нашли отражение некоторые мотивы украинских народных песен (образ «зеленого шума»).

Другие стихи, появившиеся в журнале, также подтверждали верность поэта темам крестьянской жизни. Это «Что думает старуха, когда ей не спится», это «В полном разгаре страда деревенская» — стихи о тяжелой доле женщины-крестьянки. К этим же темам поэт вернулся во время следующей поездки в деревню.

В мае 1863 года, после того как все дела по изданию журнала были закончены, Некрасов отправился в Карабиху. В это лето здесь было оживленно и многолюдно. Кроме братьев, живших тут постоянно, за обеденным столом у Некрасова сходились и гости — Салтыков, Островский и Григорович. После шумного обеда гости обычно отправлялись в кабинет хозяина, там начинались споры и разговоры, читались стихи.

М. Ушакова вспоминает, каким был Некрасов в это время. Она запомнила его «резким брюнетом», роста выше среднего, с живыми блестящими глазами, с глухим хрипловатым голосом. «Одевался он всегда изящно и не относился небрежно к своему костюму. Утром вставал рано, часов в восемь, и тотчас же уходил гулять в сад. Вечно с ним провожателями были его две любимые собаки… Мы, бывало, с кузиной стоим у окна и тихонько наблюдаем за ним, как он ходит по аллее и курит свою сигару, а около вертятся его два любимца… Они, можно сказать, обедали вместе с хозяином…»

В это лето новые впечатления вылились в стихи, показавшие, как углубляется крестьянская тема в сознании поэта. «Калистрат» (помечен 5 июня), с его горькой усмешкой крестьянина по поводу своей безысходной нищеты; «Орина, мать солдатская», которую поэт знал лично: он заезжал к ней в деревню, чтобы от нее самой услышать рассказ о великом горе матери, потерявшей сына:

И погас он, словно свеченька
Восковая, предыконная…

После чего следовало печальное заключение самого автора:

Мало слов, а горя реченька,
Горя реченька бездонная!..

И наконец, главное сочинение этих лет — написанная в основном в Карабихе лирическая поэма «Мороз, Красный нос».

Этой поэмой открывался первый номер «Современника» 1864 года. А 18 февраля Некрасов прочел ее на одном из вечеров Литературного фонда. Присутствовавший на вечере писатель П. Д. Боборыкин рассказывает, что поэт обратился к публике и«…объявил спокойным тоном и как-то особенно напирая на каждое слово, что его новое произведение не имеет никакой тенденции, почему он и просит слушателей не подозревать в нем никакой задней мысли, другими словами, никакого служения направлению. Мне хотелось, — сказал Некрасов, — написать несколько картинок русской сельской жизни; я попытался изобразить судьбу нашей крестьянской женщины; я прошу внимания слушателей, ибо «если они не найдут в моей поэме того, что я задумал, они ничего в ней не найдут» («Библиотека для чтения», 1864, № 2, стр. 68).