Некоторым образом драма

3. Врать надоело! Ну их! На всю железку! Таких исключают из Союза, выдворяют за пределы, кое-кого сажают. Книги их изымают, из справочников и словарей вычеркивают. Злопыхатели и очернители, советская литература как-нибудь и без них обойдется.

Такова в самом грубом виде классификация литературного процесса, писательской братии. Есть отклонения, нюансы, неожиданности. Есть ответвления. Например те, кого окрестили бардами. По популярности, по любви к ним читателей, вернее слушателей, с ними никто не сравнится. Власть не нашла еще способа с ними бороться… «Двое из самых каверзных, слава Богу, отдали концы, третий тоже не очень здоров, часто болеет…» А народ слушает, переписывает, поет…

Ну, а автор этих строк – к какой категории он примыкал? Во всяком случае не к третьей, с грустью приходится признаться. Ко второй? Ко второй Б? Пожалуй. Где-то между ними. Имел и квартиру отдельную, и литфондовскую поликлинику, писал для журналов, издательств, за железный занавес ничего не посылал. Парочку-другую подпольных, в меру крамольных рассказиков писал для друзей, почитывал их за вечерним чаепитием. Вот так и жил. Пока не выяснилось, что мы с советской властью смертельно друг другу надоели…»

Закончу словами соседа Виктора Платоновича по чужбинному, ухоженному кладбищу:

Я в грусть по березкам не верю, разлуку слезами не мерь.
И надо ли эту потерю приписывать к счету потерь?

От нас зависит.

3 апреля 1988 года, воскресенье, 16.00.

Часть третья

Некоторым образом драма Пьеса для чтения

В Париже переводчица Аннет рассказала такую историйку:

«…Ах, один командировочный советский Вася предложил овладеть мною, как у вас принято, еще в подъезде. Я пригласила его в будуар и попросила еще минуточку подождать, а сама, как у нас принято, направилась в ванную освежиться. Вася, как у вас положено, воспользовался тайм-аутом, чтобы выпить мой лосьон, духи, зубные капли, дезодоранты, и залез в постель в ботинках. Потом было все очень хорошо. Потом вернулся домой мой муж Жан, и я, как у нас положено, хотела познакомить его с новым любовником. Но Вася, как у вас положено, из будуара выпрыгнул через окно прямо на Елисейские поля и попал под „Мерседес-бенц“. Интрижка, увы, закончилась слишком быстро. Жаль».

Этот чудовищный по нелепости рассказ передаю буквально, ибо в брильянте правой запонки был японский магнитофон.

А нижеследующим сочинением попытаюсь рассеять фантастические вымыслы в наш адрес, которые так бурно распространяются по развитым капиталистическим странам.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Зайцев Данила Васильевич, член-корреспондент, планетовед-венеролог.

Зайцев Василий Васильевич, его младший брат, художник.

Башкирова Галина Викторовна, программист ЭВМ, любовница Данилы Васильевича.

Башкиров Эдуард Юрьевич, ее супруг, профессор.

Ильенкова Ираида Родионовна, старуха.

Варвара Ивановна, двоюродная сестра Зайцевых, массажистка, слепая.

Берта Абрамовна, ее сожительница и поводырь.

Розалинда Оботур (Оботурова), иностранка.

Мэри Стонер (Мария Сергеевна Оботурова), ее дочь.

Четаев, капитан II ранга, подводник, некоторым образом кузен Мэри.

Павел Гопников, сержант милиции.

Фаддей Фаддеевич Голяшкин, пенсионер-пьяница.

Маня, дочь Василия Васильевича Зайцева, 15 лет.

Аркадий, молодой человек свободной профессии из Объединения ритуальных услуг.

В эпизодах: Швейцар, Переводчица «Интуриста», Милиционер в форме, Милиционер в штатском, младенец Гулька, а также кот Мурзик.

Портрет Надежды Константиновны Зайцевой (в девичестве Неждан) в возрасте около 30 лет. В финале портрет единожды шевельнется.

Действие происходит в Ленинграде.

Глава первая

§ 1

Ну-с, с чего начнем? Ежели классически: «Гости съезжались…» Тем более, гостей будет вагон и маленькая тележка. Или: «К нам едет ревизор…» Ревизия и живых и мертвых душ тоже предстоит…