Некоторые виды размножаются пиздежом

…Подцепил странную манду, ей за сорок. Не позволяла дотрагиваться до себя и сдрачивала мне по два раза на день. Сначала мне было поебать, – пускай работает, хуй с нею, но в конце концов мой мужской дух взбунтовался, дело дошло до барбитурной интоксикации, тогда я разрыгался как следует,

– Вполне… Ну… Я же говорю – датурой.

– Ширева нема, цыган накрыли.

– … и отъехал на хер…

– … химку?!…

– … раскумаривает не хуже, чем…

– … кропаль был.

Выеб эту тварь, как только смог придумать мой угасающий оебуневший мозг… она научила меня кое-чему, но, блядь, до чего это было противоестественно!

– … до-о-ху-уя!

– … пи-и-и-з-де-е-е-ец-ц-ц…

– … убитый…

Розовый мрак. Влетает Щедрый Еврей вместе с мусорным ветром и ефрейторскими пёздами, кое где сохнет пивная пена и умирает плоть ностальгии. Щедрый Еврей орёт:

– Моих лучших друзей превратили в навоз! Я отдам жизнь, чтобы воскресить их, или хотя бы их структурные копии!

– … стало нас попускать часам к трём. Прикинь?

– … кайф бешенный.

– … паркопаном. Вторым.

У меня крайне редко. Бредделирий. Я вообще если уже а то и так до самого ещё бы очень ну естественно.

– … спиртом этиловым обычным.

– Всё-о-о-а-перемешало-о-о-сь-перемести-и-и-ло-о-о-о…

Еврея сбивают с ног мусульманским ковриком, вяжут руки-ноги и ставят свечку за здравие прямо в жопу.

– Дело сделано, – сказал Слепой.

– … на отходняках желудок, сука, в дулю скрутило.

– … под кашей и, конечно…

– … молоко.

– … тяга, знаешь, фенобарбитал и…

– … ангидрид уже по трояку!

Групповой секс. Бабы переждали приход, а потом им – лишь бы музыка не останавливалась, ноги в стороны и ебаться бесконечно-бесконечно-бесконечно. Лица у всех, как широкоугольником отснятые: губы, нос – остальное сзади. Лбов не видно. Шершавые резиновые пальцы сплетаются. Хуй стоит как-то безразлично в одиноком белом пространстве. Пластмассовая мягкая вагина, влажная и горячая, но не раскалённая. Язык во рту, как толстый бугристый червь, елозит корпусом о второго червя. Ни света, ни тишины – аморальные люди на грязном полу, вьются, автоматом совершая привычные жесты ебли и общения с помощью жестов. Шприцы валяются по столу пустующими карандашами. Кайф вписан в синие дома и за окном – неясная хуемотина. Нет желания жить и это приближает отходняк. Медленным рывком вскочил на ноги, заправил баян и догнался по мышце половиной. Какая разница…

– … а он смотрит на меня вот такими глазами и плачет. Толик, говорит, Толик, я, блядь, умираю, честно. В натуре, говорит, сейчас умираю.

– … под кожу…

– … приход?

– Я знаю, что я гоню, но ты послушай, послушай, послушай…

– и пошёлпошёлвсяисколота-та-та-та-та…

– … винтовые все такие…

– … по хую!

…мудоёб пиздоватый! А кентик съехал в Израиль, прямо в Тель-Авив. Там лето, теплынь, пляжи, а еврейки молодые – такие смачные, сука! Он погнал по биксам, ошивался в самом блядовском районе, переебал всех симпатичных загорелых дырок – они велись на его безумную самцовую тягу. Да, по бабам ему прифартило под конец. А потом обдолбился настоящим, чистым кокаином и упал с крыши какого-то блядушника. Лежит голый на белом от ночных фонарей асфальте, посреди этих коттеджей и строений в стиле Баухауз. Кровь пятном, зубы наружу – и вся любовь…

– План. Малк. Танезт. Эреуфедрол. Первитин петивир редододр-р…

– Водка с реладормом. Плавали там в бассейне. Это был кайф! Представь, ночью, фонари розовые и чёрная вода.

– Авиаинститут.

– Напились.

…весной, в театральном туалете, под фиолетовым кайфом, молодые педанты отсасывают друг у друга, самый молодой начинает блевать мимо унитаза, самый старший еле заметно улыбается, глядя на его рвотные судороги, и туалет озаряется внутренним мерцанием красных кристаллических решёток, наэлектризованных до жёлтых искр, невидимых убитыми надезодораненными пидарами, весной, в мужском нужнике…

– … полкуба воздуха.

– … его машиной двинулся…

– … бля-я-а-адь!

– … манго.

– … через раствор можно. И кранты.

– … заряжаешь баян и смотришь, чтобы вся эта хуйня…

– … по хую!

– … тромб… ха-га-га-вмаз-ка!..

– … гониво… послушай меня, я тебе-бе-бе… Бе-бе…

– А-а-а-а-а-а-а-о-о-на дозняк, а выхода…

– Ю-ю-ю-у-у-х-х-х-хуй его знает…

– Э-э-э-е-е-о-о-о-м-м-м-может, ганджик?.. Ы-ы-ы-и…

Чужие элементы, как мои собственные, как метод отогнать депрессию в пятый угол. Золотое сечение. Иоанн Безглавый.

– Под циклодолом, убойным дозняком, говорю тебе.

– … с димедролом ништяк, колбасит уматно.

– … и схавал плиту теофедрина…

– Насмерть.

– Убило, блядь!

– Галоперидол?

– И отъезжаю…

– Кислота с кодеином, всё – в бархатных чехлах.

– Банка и ещё…

– Я знаю, это гон, но ты слушай, ты…

– Догнаться не мешало бы…

– Бошки коцаные.

* * *