Некоторые проблемы истории и теории жанра

Однако научно-технический прогресс, который критика столько раз уже списывала в невозвратное прошлое, на самом деле оказался не позабыт. Самые тонкие жизненные явления социосферы, чем дальше тем больше, определяются техносферой, и, в свою очередь, оказывают на неё решающее воздействие, и в условиях этой нарастающей обратной связи художественное человековедение смыкается с "машиноведением". А кроме того, через научную фантастику проявляются новые черты самого "человековедения". По мере того как её функциональная доминанта сдвигалась с популяризации знания к "приключениям" творческой мысли, к оригинальному первооткрытию - в содружестве с наукой, фантастика утверждала равноправность интеллектуальной активности, как объекта художественного человековедения наряду с миром человеческих чувств.

Творческая активность эффективней всего проявляется в научно-техническом ускорении созидания будущего. Растущая массовая "потребность в будущем", то есть стремление видеть и распознавать, ощущать и понимать, как завтрашний день набегает на сегодняшний, - вот жизненный источник нынешнего роста научной фантастики и её значимости на пороге третьего тысячелетия.

Современный этап научно-технической революции качественно отличается от периода реконструкции и первых пятилеток. В послевоенные годы освобождение ядерной энергии, появление "думающих" машин, чудеса молекулярной биологии, наконец, освоение космоса, сконцентрировавшее все достижения научной мысли, открыли неограниченные возможности прямого промышленного применения научных открытий и необычайно ускорили производственную отдачу фундаментального знания.

Поэтому эффективность прогресса зависит сегодня не столько от количества внедрённых в народное хозяйство отлаженных машин, отработанных технологий, проверенных принципов организации производства и т.д., сколько от наукоёмкости индустрии, от непрерывного обновления всей вообще нашей жизнедеятельности, начиная, прежде всего с духовной, за счёт новых открытий и новых научно-технических подходов.

Прообраз счётно-решающего устройства появился многие сотни лет тому назад, а ещё наши деды не сразу предпочли допотопным "костяшкам" куда более производительный арифмометр. Однако сегодня, когда качественный скачок зависит от преодоления устаревшей традиции, консервативная сила привычки, уберегающая нас от прожектёрства, превращается в серьёзный тормоз.

Прогресс всегда был продуктом творческой деятельности, но сегодня - иначе, чем вчера: нынешняя активность творцов научно-технической революции гораздо больше зависит от интеллектуальной массовой энергии народа. И художественная литература призвана сегодня интенсифицировать человеческий фактор прогресса в более широком спектре, чем, например, в 20-30-е годы. Никогда ещё научно-техническое развитие так не зависело от самого образа мысли и прежде всего - насколько она, эта мысль, ориентирована в завтрашний день. На тех космических скоростях, какие обрела теперь наша жизнь, эффективное управление любой деятельностью немыслимо, чтобы не представлять себе - ежечасно и повседневно - возможные последствия сегодняшних усилий.

И эта установка важна не только для экономики отдельной страны. Ныне человечество обязано зорко вглядываться в будущее уже для того, чтобы выжить. В статье "Логика ядерной эры", напечатанной "Правдой" в сорокалетний юбилей победы над фашизмом, известный белорусский прозаик А.Адамович, размышляя о том, какой должна быть литература в нынешнем мире, "где против жизни нацелено столько мегасмертей", если она желает активно бороться за спасение будущего, - писал, что литература должна "воспринять логику мышления нашей эпохи". Философы утверждают, продолжал Адамович, что в наш стремительный век "потенциальное будущее начинает всё более ощутимо влиять на современность": "будущее, которое существует в человеческом сознании, представлении (а, значит, и в литературе) (хотя по справедливости, - в значительной мере благодарялитературе, - А.Б.), способно воздействовать и на саму реальность"[569].