Некоторые проблемы истории и теории жанра

Г.Гор, получивший в то время известность как писатель-фантаст, говорил в одной дискуссии, что видит задачу жанра в том, чтобы "помочь современному человеку интеллектуально, психически и эмоционально обжить и освоить быстроменяющуюся среду""[367]. "Именно потому, что, в последнее столетие скорость перемен невероятно возросла, - пояснял журналист и критик Р.Подольный в Библиотеке современной фантастики, - эта задача и вышла на передний план. Рассказывая о возможных изменениях, фантастика готовит человека к изменениям действительным"[368]. Всё это справедливо, конечно. Уже появление романов Жюля Верна связано было с возрастанием темпов жизни неторопливого XIX столетия.

Но каким способом выполняет фантастика свою роль психологического тренажёра? В литературных спорах, отмечал в конце шестидесятых годов читатель В.Пирожников, "часто говорится о моделях общества, создаваемых фантастами, выносятся оценки относительно истинности этих моделей, но всё это, как ни странно, совершается без какого-либо раскрытия законов художественного моделирования"[369].

С тех пор мало что переменилось. "Это та же литература, только в ней происходит больше невероятного в единицу времени"[370], - "уточнил" Б.Стругацкий в середине восьмидесятых свою позицию. А ведь кроме дозы невероятного, у фантастики своя жизненная и временная направленность, свои творческие возможности, и у научной - отличные от волшебной.

Фантастику в наше время уподобляют зонду, запускаемому в неизвестность". В самом деле, в уравнениях современной действительности всё больше неизвестных, и по инерции вчерашнего образа мысли обыденное сознание нередко пасует сегодня перед нежданными последствиями человеческой деятельности. Кроме "вычисления неизвестного" - в рамках литературной условности, конечно, - у научной фантастики немало других функций, о чём речь впереди.

Но вот какую неизвестность зондирует фантастика и, каким способом доставляет нам информацию из-за горизонта, - это-то и остаётся в тени функционального подхода. В литературной критике царит такая разноголосица насчёт предмета и творческого метода фантастики, что одни суждения отрицают другие высказывания тех же самых авторов. Произвольные определения, что такое фантастика в современном мире, расходятся с фактами истории литературы и - не удивительно - противоречат бесспорным теоретическим положениям о творческих возможностях искусства и литературы.

Р.Подольный спрашивал в цитированном предисловии: "А можно ли сказать, что фантастические романы, рассказы, пьесы отражают будущее?" и решительно отвечал: "Нет. В них повторяется в особой форме (в какой, каким образом? - А.Б.) самое настоящее"[371]. Но уже на следующей странице вынужден признать: "Мы живём в мире, предсказанном (хотя бы частично) десятки и сотни лет назад, смотрим по телевизору, предсказанному Жюлем Верном, полёт в космос, предсказанный им же (хотя на звёзды летали ещё герои... Лукиана)"[372] и т.д.

Так отражает или не отражает?

Напрасно Г.Гор доказывал, что обживать быстроменяющуюся среду - нечто совсем другое, чем предсказывать изменения. Приведём это место из его статьи в более широком контексте. "Современный фантаст попал бы в смешное и жалкое положение, - писал он, - если бы стал, как Жюль Верн и Александр Беляев, предсказывать изобретателю или учёному (почему только им? - А.Б.) новые научные и технические идеи. У современных фантастов совсем другая и куда более художественная задача. Они пытаются помочь человеку интеллектуально, психически и эмоционально обжить и освоить быстроменяющуюся среду"[373].

Можно ли исключать одну сторону той же самой художественной задачи за счёт другой стороны? Можно ли нечто осваивать - и при том интеллектуально, не имея представления об этом нечто? Чтобы разглядывать настоящее через призму будущего, для начала надо иметь эту призму...