Некоторые любопытные приключения и сны

Потом повели его как будто под гору; свет убавлялся и сделался таков же, как наш; они как бы ссунули его с горы; он почувствовал холод, как бы морозом его ошибло; опомнился в самый обед, встал на ноги и сделался здоров. Спинные кости и ноги стали совсем прямыми; внутренние глаза его открылись; он видел грешных людей черными, как смоль; а на тех, кои лучшей жизни, здоровый алый цвет. Тот священник, который с благоговейными мыслями служит, светел в лице и слова его благоуханны, как малина; а грешный и неблагоговейвый черен и так, как бы нес великую на себе тяжесть. Он видел на торгу крестьянина, у которого змей висит, как жернов, на шее за то, что он обещался давать милостыню и давал; но перестал и впал в скупость, послушавшись совета других, которые говорили ему: «Что ты раздаешь; ты сам будешь нищий». В этом сам он признавался ему, хотя Симеон и не сказывал, что он видит на нем, а спросил только, отчего ему тяжело. — Ему не приказано сказывать о трех вещах, о коих, говорит, и думать он боится; и когда спрашивали, то он говорит, что и спрашивать о сем грех. Лучше, говорит он, дам я себя сжечь на костре; лучше увижу отца моего и мать сожигаемых, нежели скажу то, что мне не велено сказывать. Да хотя бы я и захотел кому сказать о том, так язык у меня не поворотится и слов не сыщу в себе. Когда спрашивали у него, для чего он, увидев Ангелов и подумав, что конец его пришел, не сказал отцу, что видит, то он отвечал: «Мне дано было только то сказать, что я сказал, а прочее и хотел я сказать, но не мог выговорить. Ангелы, когда повели его, сказали ему, что они опять его приведут назад, показавши то, что Бог открыть повелел. Также сказывал он: «У меня и поныне такая смелость говоришь о том, что мне приказано, что если бы и палаш висел над моею шеею, я и тогда говорил бы без страха». Когда спросили его, скажи хотя это: те три не-изрекаемые вещи, злые ли или добрые? Тогда он переменился в лице, робел и говорил: «Грех о них и думать». Один из его начальников, вскоре после его выздоровления, принуждал его сказать, какие то были вещи; он, долго противившись, наконец сказал: «Изволь, быть так, я тебе скажу о них; но знай и верь, что я и ты, как скоро я выговорю их, умрем в ту же минуту». Это испугало спрашивавшего, который, не желая так скоро умереть, оставил свое любопытство.

Когда происходило сие видение, тогда тело его лежало бездыханно, без всяких знаков жизни, трое суток; оставалось только движение пальцев, а потому и медлили его погребать.

Господин его находился тогда в тех деревнях и, узнав о сем, призывал к себе крестьянина своего Симеона; расспрашивал, но не хотел всего слушать, а отнес это к бреду, бывающему в горячке, почему и велел ему пустить кровь из правой руки; он, хотя и не хотел этого, однакож должен был повиноваться. Это не лишило его упомянутого зрения. После сего он, по свидетельству управителя тех деревень, жил, упражняясь в молитве и почти всякую ночь ходя тайно на паперть церковную, отстоящую от его деревни в полуторе версте, куда брал с собою товарища, молодого крестьянина Конона; но когда о том узнали, то ему стали препятствовать и даже гнать до того, что хотели отдашь в рекруты.

По совету родня, отца и матери, говоривших ему, чтобы он жил с женою и ее довел бы ее до распутства, он, долго колебавшись сам с собою, наконец послушался их, и в тот же день лишился духовного зрения, что случилось 1789 года в Августе месяце. Восчувствовав сию потерю, сожалел он о сем и раскаивался, почитал великим грехом свой поступок; и потому, согласившись с упомянутым Копоном, пошел в Октябре месяце в лес, в самое пустое место; там во рве вырыли они себе пещеру. С ними были топор и заступ; они нарубили дерев и сделали в пещере сруб, где и жили три недели и пять дней, упражняясь в молитве с коленопреклонением. Пища их во все сие время состояла в льняной избоине, которую дал им крестьянин, приезжавший в лес за хворостом; сверх того, другой крестьянин дал им 20 реп. Когда же ничего у них не осталось, то они ели липовый лист. Б первые шесть дней пребывания в сей избушке, слышали они над собою многих кузнецов, кующих железо с великим стуком, чем крайне были испуганы. Во все сии три недели выходили вон только три раза и, к удивлению, не имели даже нужды в телесных извержениях. О всем этом Симеон не сказывал до тех пор, пока услышали оное от управителя, который и приказал ему то подтвердить; но и тогда просил, чтобы сего не писать, дабы не привести в огласку.

Все сие приключение написано с слов самого крестьянина и сообщено достоверною особою.

XXIX Достопримечательный случай, описанный известным Литератором Лагарпом