Некеша

– Я на четвёртой ступени органической химии, – гордо ответила Тая. – Стадия полировки знаний. А ещё стараюсь уделять внимание новейшей науке. «О душевной преемственности» и прочее…

– Ты у меня молодец, – мама сказала это точно по обязанности: её лицо как будто собралось в щепоть и стало напоминать птичье. – А вот он во сне свободно разгуливает по пространству.

– Постой… ты считаешь, это был ребёнок?

– Самый что ни на есть мальчишка, – ответила мать и затянула потуже захват для волос: словно более тугой хвост на голове мог стянуть в кулак её мысли. – Любой взрослый и особенно подросток просто терялся бы среди обломков своих страхов. Ты бежала бы от него как от огня. Только у ребёнка может быть всё радужно, весело, с играми и приключениями – словом, так, как ты видела – или же беспросветно-черно. С кошмариками.

– Но он выглядел таким взрослым дяденькой.

Тая призадумалась. Хотя, было в его чертах что-то детское…

– Может, спроецировал на себя внешность отца. Или брата.

Пижамы придумали не просто так. Сознание особенно уязвимо во время отдыха, оно как разогретый пластилин: любой тычок, любое даже осторожное прикосновение пальцев остаётся на нём навсегда.

– Так значит, он спал?

Тая почувствовала себя неловко. Как будто прикоснулась к живому, натужно дрожащему насосику в развёрстой грудной клетке там, на экскурсии по хирургическому центру. Это была настоящая экскурсия – то есть та, на которой горькую стерильность, а кое-где даже запах крови ты можешь почувствовать порами языка, а не куцым эмулятором в носовых пазухах. И оттого самая интересная в её жизни.

– Не спал, – ответила мама. – Люди не спят в полном смысле этого слова уже не одно столетие… но он видел своего рода сон. Хотела бы я знать, кто так издевается над ребёнком. Прямо сейчас я составляю жалобу.

– Может, это был эксперимент, – сказала Тая, переосмысливая всё, что она сегодня увидела. – Ты знаешь, он поворачивал пространство, как ему было угодно. Как будто составлял полоску на кубике Рубика.

– Тем не менее. Передай мне все свои воспоминания касательно этого мальчика.

До самого вечера Тая ходила в прострации. Как всё, оказывается, просто! Конечно, остались ещё некоторые не прояснённые моменты, но эти крохи остаётся только отдать на корм времени. Всё прояснится – рано или поздно.

А ночью парень по имени Некеш снова стал реален. Пространство признало в нём блудного сына, разукрасило его звезду в ярко-зелёный. Заскрипело механизмами, закидало нервные центры электрическими импульсами, пытаясь для себя понять, как это – только что это имя было подписано тэгом WRONG как системная ошибка, и вот снова отстаивает свои права на существование.

Тая ничего не сказала маме. Просто провалилась в пространство, прямо сквозь капсулу для отдыха – ощущалось это так, будто её затянула в себя подушка.

Загрузка… идентификация на портале… авторизация…

– Привет, – сказала она, слегка обескуражено разглядывая маленькое, укутанное в какие-то тряпки существо. Может, она в чём-то ошиблась? Прищурившись, девочка провела глубокую идентификацию. Но рисунок сознания совпадал с тем, что отпечатался, словно подошва на пыльной земле, в её памяти.

От пронзительных чёрных глаз не осталось и следа. Теперь это были точки из-под капюшона, бахрома которого спадала на лоб. Рот был крошечным, точно его прорезали в бумажном листе тонким и очень острым лезвием. Лицо как картонная маска, а руки нарисованы простым карандашом. Ткань, в которую он одет, будто сшита из лоскутов самых разных оттенков. Она укрывала фигуру до самых пят. Некеш сидел, притянув к животу колени и положив на них подбородок.

При виде Таи он зашевелился и спросил:

– Ты кто?

Из дымки, вездесущей песчаной бури, из которой возводятся потом песчаные же замки-порталы, медленно подгружалось окружение. Тая обнаружила себя стоящей посреди чащобы в самой сердцевине осени. Листья проржавели до самых жилок, в коре закрученных чуть ли не в бараний рог веток и стволов пряталась изморозь. Тая заметила, что изо рта у неё идёт парок: даже вроде бы начинало подмерзать. Листья падали и падали, где-то даже сплошной стеной, каждое движение ногами сопровождалось громким шорохом. Некоторые деревья росли «кверху ногами», цепляясь корнями за небо и едва не доставая ветвями до земли. Невозможно было угадать, что из этого было задумано, а что наворотил своим беспокойным умом гость.

– Твой матрос.

Тая оглядела себя и обнаружила, что пространство сгенерировало для неё удобные синтетические джинсы и курточку. Двумя движениями она скинула кроссовки, пошевелила пальцами правой ноги перед лицом Некеша.

– Не узнаёшь?

Мальчик – теперь это был ребёнок, можно не сомневаться, – снова опустил голову на колени.

– Вроде, я тебя помню. Ты можешь их прогнать? Тех, кто в лесу?