«Ну гут так гут», — думал Кулик, утопая сапогами в песке, поднимаясь по крутому склону. Повязали кровью, умно. Теперь ему назад дороги нет. Да и какая там дорога-то? Немцы у нас до куда добрались? Вот так-то. Одно осталось, служить новой власти. Ну, а жидов убивать оказалось довольно просто, ничего страшного. С удивлением обнаружил, что почувствовал что-то вроде возбуждения, когда убивал. Солдатика своего пристрелил — ничего не чувствовал, а тут — бабу надо. Срочно. Сейчас в деревне добудем.
Два месяца Ашер и Лея метались по всему Советскому Союзу. В станице Убинской им сообщили, что инструктор Серебров после очередного похода с туристами уволился по собственному желанию, взял полный расчет и уехал. Куда? Этого не знал никто. Похоже, что начинать пришлось бы с самого начала, если бы не счастливый случай. Ох уж это еврейское счастье! — смеялся по своему обыкновению израильтянин.
Лея разговорилась с местной поварихой, смешливой фигуристой казачкой, которая в беседе с симпатичной «рижанкой» обронила между прочим, что эта сволочь Сашка свалил, даже не попрощавшись, чего нормальные мужики не делают.
— Какой Сашка? — не веря в удачу, переспросила Лея.
— Да скотина эта, Серебров, — сплюнула повариха. — Какие слова говорил, паразит, как уговаривал, мол, давай!.. А потом взял и смотался к своему дружку.
— Какому дружку?
— Армейскому. Вместе воевали, что ли. Он говорил, что неинтересно ему тут, хочет на Алтай сгонять, там с группами походить, там настоящие походы, не то, что тут… Увидел тут, говорит, дружка армейского — и сразу и свалил. Ну кто так делает?
— А как дружка зовут? — неосторожно поинтересовалась девушка.
— А тебе, девка, зачем? — подозрительно прищурилась казачка. — Ты смотри, осторожней, такие мужики опасные.
— Да мы с дядей собирались тоже на Алтай, так чтобы не попасть к этому, ну, на ту же базу, — быстро нашлась Лея.
— Да бог его знает, — равнодушно сказала повариха. — Думаешь, у них там на Телецком озере много турбаз? Не, не должно быть.
— Красавица ты моя! — радостно вопил Ашер. — Слов нет! Это же наш «армейский дружок»… Проверим!
И в тот же день они, с огромным трудом купив билеты в общий вагон — октябрь еще считался в Краснодарском крае «бархатным сезоном» — отправились в Горноалтайск.
Ничего красивее Телецкого озера Лея в жизни не видела. Местные говорили, что они чуть опоздали с визитом, надо было ехать в начале сентября, в золотую осень, когда лес на горах, обрамляющих озеро, окрашивается во все оттенки красного и желтого, тогда, по их утверждению, просто дух захватывает, но и так можно было с ума сойти. Листва облетела, но на удивление еще цвели желтые цветы на зеленой траве, горели огнем, местные называли их «жарки» — а на вершинах гор лежал снег, и на рассвете солнце освещало снежный наст каким-то невиданным малиновым цветом. Конечно, Голаны и Нафтали были роднее, но, вспоминая эти низкие горные хребты и невольно сравнивая с величием пиков Алтая, Лея, хочешь-не хочешь, а отдавала предпочтение этой странной природе вокруг необыкновенно прозрачного озера. А прозрачность была и впрямь удивительная: казалось, что вот оно дно, рядом, но местные смеялись: да там метров 10 глубина, если не больше. Какие «метров 10», когда четко было видно как неторопливо проплывают толстые непуганые хариусы и таймени, как в аквариуме, хоть руками бери. Лея сунула раз руку в воду — ледяная.
Не только природа, но и привычки местных жителей поражали. Скажем, суп здесь ели на завтрак. И не просто суп, а жирнейшую уху из налимьих печенок, только что сваренную вставшими ни свет ни заря поварихами рабочей столовой поселка Артыбаш, где Лея и майор Зингер сняли комнату. Толстые ломти серого ноздреватого хлеба с умопомрачительным запахом, крупная соль в блюдечке — ее не для готовки использовали, а подсаливали еду. После кибуцного «хадар охель»[7] все это казалось экзотичным, необыкновенным. Кстати, миска такой ухи с утра — и весь день сыт, удивительное дело. Лее немного не хватало привычных овощей, но с этим можно было смириться.
Именно там, в Артыбаше, все между ними и произошло. Никто, конечно, и так не верил, что они дядя и племянница, не те были отношения. Но поселковые сразу нашли самое логичное объяснение: мужик-то видно женат, нашел себе молоденькую девку, да свалил подальше от своей Латвии, чтобы всласть насладиться. Дело известное. Осуждаемое, конечно, но понятное.