Неизвестный Кафка

— Не хотелось бы откладывать, — сказал волк. — Да и какая мне польза от этого ожидания?

— Тогда ты возьмешь нас обоих, меня и мою жену, — сказал Петер.

— Ну, а до этой свадьбы что? — спросил волк. — Не могу же я до тех пор голодать. Меня уже сейчас мутит от голода, и если я очень скоро не получу что-нибудь, я сожру тебя тут даже помимо своего желания.

— Пожалуйста, — сказал Петер, — пойдем со мной, я живу недалеко, я буду всю неделю кормить тебя кроликами.

— Но кроме того я должен получить еще как минимум овцу.

— Хорошо, овцу.

— И пять кур.

29. Ни перед городскими воротами, ни в арке ворот никого не было. По чисто подметенному гравию можно было подойти к четырехугольному окошку в стене и заглянуть в караульное помещение; караулка была пуста. Это было хоть и странно, но для меня очень удачно, так как никаких документов у меня не было, да и вообще, все мое имущество состояло из кожаной одежды и палки в руке.

30. Сегодня я говорил с капитаном в его каюте. Я жаловался на других пассажиров. Это вообще нельзя назвать пассажирским судном, по меньшей мере половина народа, который на нем плывет, — чудовищный сброд. Моя жена почти уже не решается выходить из каюты; даже заперев дверь, она не чувствует себя в безопасности, и я вынужден оставаться с ней.

31. Начались гонки по лесам. Везде полно зверей. Я пытался навести порядок.

32. Был уже вечер. На нас повеяло прохладой его дыхания — оно было освежающе-прохладным, но изнурительно-запоздалым. Мы присели на скамейку у старой башни.

— Все было напрасно, — сказала ты, — но это прошло, пора передохнуть, и здесь подходящее место.

33. Она спит. Я не бужу ее. Почему ты ее не будишь? Это мое несчастье и мое счастье. Я несчастен оттого, что я не могу ее разбудить, что не могу поставить ногу на горящий порог двери ее дома, что не знаю дороги к ее дому, что не знаю, в какой стороне проходит эта дорога, что удаляюсь от нее все дальше, бессильный, как лист, уносимый от своего дерева осенним ветром, и даже более: я никогда не был на этом дереве, и осенний ветер уносит лист, ни с какого дерева не сорванный. — И я счастлив, что не могу ее разбудить. Чт'o бы я делал, если бы она встала, если бы она поднялась с лежки, если бы я поднялся с лежки, лев — со своей лежки, и мой рык ворвался бы в мой испуганный слух?

34. Я спросил странника, встреченного мною на дороге, правда ли, что за семью морями лежат семь пустынь, а за ними — семь гор, и на седьмой горе — замок, и…

35. Лазанье. БЕЛКА[4]. Это была белка, это была белка, дикая разгрызальщица орехов, попрыгунья, древолазка, ее пушистый хвост славился повселесно. Эта белка, эта белка была всегда в пути, всегда в поиске, и она ничего не могла об этом сказать, потому что у нее не было слов, но у нее не было и ни секунды времени.

36. Сцены защиты одного двора.