Неизвестный Гитлер

Необыкновенный нацизм

В начале тридцатых Гиммлер лично поднялся на скалистую вершину Экстернштайна. Ему показали нишу с алтарем и продолбленное в скале круглое отверстие. С придыханием сопровождающий рассказывал, что дырка точно ориентирована на ту точку, где в день летнего солнцестояния над горизонтом показывается светило. Забывший о Солнце Правды рейхсфюрер СС был поражен!

В день солнцеворота 1935 года вдоль Любекского залива запылало около 800 гигантских костров. «Зимой того же года на горе Броккен, издавна считавшейся местом сказочным и мистическим, был зажжен титанический костер, от которого как бы цепочкой в шести направлениях проследовали другие, более мелкие, костры, едва ли не достигшие самых отдаленных немецких границ. В один день над Германией словно возникло исполинское огненное колесо. Этот обряд был призван укрепить единство рейха…» [4] [74] .

Огненный праздник в день зимнего солнцестояния символизировал общение с вечностью. Гиммлер как-то сказал: «Как дерево засыхает, потеряв корни, так и народ обречен на гибель, если не помнит своих предков. Важно, чтобы немецкий народ вновь вернулся в вечный круговорот прошлого, настоящего и будущего, круговорот исчезновения, бытия и возникновения, круговорот предков, живущих и потомков».

Некоторые ученые считали, что в Экстернштайне находился идол Ирминсул – колонна, олицетворяющая Мировое Древо. То самое, что в вагнеровских «Нибелунгах» именуется Ясенем Мира и что сжигается по приказу Вотана в момент гибели богов.

Для язычников эта сакральная вертикаль пронзает подземный, человеческий и небесный миры, соединяет людей с прошлым и будущим.

Культ такового древа, видимо, нес в себе отблески древнейших провозвестий о Спасителе. О Его Кресте, о каплях жертвенной Крови, которые упали с него и достигли костей праотца Адама; о том, что через покаяние и крест праведник попадет на Небо… Нет, отказавшиеся от Креста члены «Наследия предков» носили значки со стилизованным изображением другого древа – Ирминсула. Гиммлер планировал, что после войны идол Ирминсула, как знак религии новой эры, будет восстановлен.

Эсэсовский приказ о праздновании летнего солнцестояния

А костры разгорались уже в тридцатые годы. Они должны были навевать «величественные» мысли во время празднеств. Пламя становилось связующей субстанцией вечности. Не молитвенная, а огненная связь поколений устанавливалась. Страшен вечный огонь! Он полыхает в аду. Нацизм не был обычным политическим явлением. Он был магическим. Необычным. И его главной стихией стал огонь. Он распространялся вширь – по праздничным площадям немецких городов и деревень, – он шел в глубь истории и сливался с ритуальными кострами языческих предков. Раскаленной струей он вырывался из эсэсовского огнемета, лавиной катился по миру и испепелял не только страны, но и души людей.

Статья Юлиуса Эволы «Фашистский режим»

Гитлеризм провел генеральную репетицию конца времен. Все действительно было словно в русле сюжета «Гибели богов», когда по приказу Вотана поджигается священный Ясень Мира. И вот корни, которые во мраке прошлого, ствол, который в настоящем, крона, которая в будущем, – пылают. «Можно сказать, что кровь людей течет из корней, уходящих глубоко в землю, на которой сидят крестьяне и из которой они продолжают черпать свои жизненные силы, определяющие их особенность и характер». Слова вождя имперского крестьянства Вальтера Даре выражают суть его концепции «кровь и почва».

Эсэсовская приписка по поводу статьи Юлиуса Эволы