Неизвестные солдаты кн.3, 4

В деревне с разбитой церковью разыскали командира сменяемого полка, пожилого майора из запасников, с черными петлицами инженерных войск. Сапоги у него были стоптанные, пилотка измята, гимнастерка выцвела и застиралась, стала грязно-серой. Комиссар, заметив, как схлынула с лица Порошина кровь и побледнел лоб, решил, что сейчас будет разнос за неряшливый вид. Но генерал сдержался. Приказал майору лезть в машину и показывать дорогу. Тот спокойно сел рядом с водителем, да еще и напялил на нос очки с аляповатой дужкой из медной проволоки. Комиссар кивнул на его сутулую спину и развел руками. Порошин сердито отмахнулся: что с него возьмешь, он инженер, сунули его не в свои сани.

Дорога напрямик резала сжатые поля с высокой стерней, бежала мимо стогов соломы, мимо редких перелесков. Впереди завиднелась полоска реки и пологие высоты на правом берегу Дона.

– Оборона у противника не сплошная, – глуховатым голосом докладывал майор, повернувшись к По-рошину. – Сидит главным образом на высотах, в трехстах-четырехстах метрах от воды. Очаги обороны имеют хорошую огневую связь. Пулеметы простреливают реку фланкирующим огнем.

– Танки?

– Были здесь танки первые дни. Но место для переправы неудобное. Артиллеристы постреляли по танкам, они ушли.

– Какие части обороняются в вашей полосе?

– Итальянский альпийский корпус, горные егеря. А номеров я не знаю.

– Что, пленных не было?

– Давно не было, – подтвердил майор.

Спокойствие и отсутствие какой-либо робости перед начальством располагали к нему, но Прохор Севастьянович никак не мог подавить неприязнь, вызванную внешним видом этого человека.

Дорога повернула влево, вдоль Дона, то приближалась, то удалялась от него, спрямляя изгибы реки.

– Близко едем, – забеспокоился комиссар. – Увидят нас.

– А они давно уже видят, – сказал майор. – Вон высота. – Лысая называется. Итальянцы с нее километров на десять наш тыл просматривают.

– Пульнуть могут.

– Нет, стрелять сегодня не будут, сегодня суббота.

– А по субботам что же – перемирие?

– Не то чтобы перемирие, а так уж само собой получилось, что этот день у нас без стрельбы, – все тем же глуховатым спокойным голосом объяснил майор. – С утра наши в реке моются, бельишко стирают. После обеда итальянцы. Лазают вдоль берега, лягушек на праздничный обед ловят.

– Да вы что? – удивился комиссар. – Каких еще лягушек?

– Разных, – сказал майор, и в голосе его Порошин уловил чуть заметную иронию. – Ловят подряд, а потом сортируют. Оказывается, в пищу употребляют не всех, каких-то особенных.

– С голода, что ли? – не мог уразуметь комиссар. – Так зачем же вы им дозволяете?

– Деликатес, – сказал майор. – Есть среди них любители. Разрешаю не я, разрешают сами бойцы. Им раз в неделю портянки постирать нужно.

– А вы куда смотрите? Вы командир или что?

– Людей мало, они устали, они в напряжении целыми сутками…

– Но это политическое дело. Если противник начнет атаку?

— Днем не начнут. Они переправились в ночь на среду, – сказал майор. – Пришлось снять людей с других участков. Отбросили.

Комиссар продолжал возмущаться, но Порошин уже достаточно хорошо знал этого молодого, шумливого и, в общем-то, добродушного товарища. Пошумит и отойдет. А то, что рассказывал майор, было действительно интересно. Прохор Севастьянович начал догадываться, что этот инженер в стоптанных сапогах не такой уж простак и не случайно вроде бы между делом сообщает начальству эти подробности.

– Слушайте, майор, – тронул его за плечи Порошин. – Откуда вы знаете, что итальянцы сначала всех лягушек ловят, а потом сортируют?

Инженер сверкнул в сторону генерала очками, и в голосе его первый раз прозвучала живая нотка:

– Ребятишки рассказывают. Да и женщины ходят иной раз к родным.

– Через реку? – уточнил Порошин.

– Да.

– Черт знает что! – выругался комиссар.

– Подожди, это интересно, – остановил его Прохор Севастьянович. – Можно с этими ребятишками потолковать?

Майор взглянул на часы, подумал:

– Придется проехать еще километров пять. Петька футбол смотрит, наверное…

Прохор Севастьянович давно знал, что на войне бывает всякое. Где-то, скажем, идет бой, гибнут люди, а рядом, за горкой, сидят в обороне бойцы, попивают чаек и режутся в карты. Трудно было удивить генерала Порошина, но тут даже он удивился.

На береговом откосе среди кустов чинно, рядками, сидели десятка три красноармейцев, все пожилые, все из саперов. Здесь же виднелись и пестрые бабьи платочки. Внимание этой публики было приковано к правому берегу. Там, за рекой, меньше чем в полукилометре от них, гоняли на широкой луговине мяч итальянские футболисты. Люди разговаривали негромко, степенно, обсуждали промахи, сравнивали с предыдущей игрой. В стороне, на голом холмике, собрались болельщики «активные» – молодые красноармейцы и босоногие ребятишки. Там кричали, махали руками, называли игроков по имени.