Неизвестные солдаты, кн.1, 2

Осторожно, ощупывая ногами дно, они вошли в воду. К берегу прибило много трупов, приходилось отодвигать их, отпихивать к середине реки, на течение. Хорошо, что в северной части крепости били пушки, а возле казарм продолжали рваться мины. Если бы не этот шум, немцы наверняка услышали бы плеск. А пока они вели бесприцельный огонь. Пули иногда проносились близко от Фокина, падали в воду с коротким шипением. Этих пуль Саджа не боялся, такие попадают необязательно.

Кулибаба, зайдя по пояс в реку, присел. Вода быстро наполнила жбан у него за спиной. Сашка нащупал горло жбана и, стараясь не звякнуть, завинтил крышку. Толкнул легонько: «Иди!»

Кулибаба сделал несколько шагов, выбрался на мелкое место и лег потихоньку: тело на берегу, а ноги в реке. Сашка тем временем набрал воду в первую флягу. Потуже затянул ремень. Отвинтил следующую крышку. Кулибаба, глаза которого привыкли уже к темноте, явственно различал фигуру ефрейтора.

«Скорей, скорей», – мысленно умолял он.

Над самой головой свистнули пули. Фокин вдруг покачнулся, теряя равновесие, начал медленно погружаться вводу.

– Саша! – хриплым шепотом позвал Кулибаба. – Саша, помочь?

Он не успел еще осмыслить, что случилось, а голова Фокина исчезла под водой. Исчезла и больше не появилась, только с легким бульканьем лопались в том месте пузыри.

Кулибабе страшно было одному заходить в реку, но он зашел, верней вбежал, забыв про осторожность, шлепая сапогами. И тотчас на другом берегу взлетела ракета, ослепившая красноармейца. Деловито затарахтел пулемет. Кулибаба повернул назад.

Он бежал, ничего не видя вокруг, падал и вновь бежал, подгоняемый посвистам пуль. И даже сейчас еще не варил, что Фомин погиб. Он, наверно, просто присел, скрываясь. Вернется и будет ругать за шум… Сашку, живого, насмешливого, он не мог представить под водой, рядом с теми холодными трупами…

Кулибаба пришел в себя только за стеной казармы, среди красноармейцев.

– Музыкант где? Убит? Ранен? – допытывался командир взвода. – Да чего ты молчишь, как колода? Память отшибло? На немцев нарвались?

Кулибаба не знал, на какой вопрос отвечать, и говорить ему вообще не хотелось. Он думал, что надо сходить к реке еще раз, поискать Сашку, но только боялся, что не найдет то место… Он развязал веревки на груди, снял жбан. Держал его в дрожащих руках, с удивлением разглядывая круглую дырочку, пробитую пулей. Жбан был почти пуст. Только на дне плескалась вода.

Ноги Куляба бы подогнулись, изнурительная усталость захлестнула его. Сел на камень, охватив руками голову. Ладонями чувствовал, как на висках бешеными толчками бьется под кожей кровь.

Какой-то красноармеец поднял жбан, осмотрел и, облизав губы, сказал задумчиво, будто убеждая себя:

– Дырочка-то аккуратная, ее заткнуть можно. Очень уж посудина вместительная. Обыщешься, не найдешь такой. Ну что же, я пойду, значит, товарищ лейтенант? Так, что ли?

– Надо, – ответил ему командир.

* * *

Километрах в двадцати северо-западнее Бреста взвод немецких саперов нес дежурную службу на шантанном мосту через Буг. Жизнь была спокойная. Фронт ушел на восток, поговаривали, что танкисты уже захватили Минск. Через мост двигались дальние тылы 2-й танковой группы да колонны автомашин с ранеными.

В пышной зелени берегов медленно текла река, слюдяная, блестящая днем, под горячим солнцем, и густочерная, таинственная по ночам. Жара стояла такая, что к полудню прекращалась всякое движение по мосту, саперы изнывали от духоты, прятались в тени или лезли в холодную еще воду. Но купаться было неприятно. Множество раздувшихся трупов несла на север река, и саперы шутили, что жирная рыба будет в этом году в Балтийском море.

Солдаты еще не видели живых русских красноармейцев. Любопытство донимало их. Иногда вылавливали багром трупы, брали что-нибудь на память: звездочку, бляху с ремня, треугольник или кубик с петлиц. Выворачивали карманы, надеясь поживиться. Командиру второго отделения повезло – он снял с трупа хорошие ручные часы, промыл их спиртом, и теперь часы шли, будто и не бывали в воде.

Однажды к понтону прибило труп русского. Его подтянули багром к берегу и осмотрели. В карманах нашли какие-то бумага с расплывшимися чернилами. На ремне – целый десяток фляг.

– Странно, – сказал унтер-офицер. – Зачем ему столько… И эта обрезанная штанина…

– Говорят, русские вообще чудные люди.

– Он оделся так, чтобы удивить нас, – острили саперы.

– О, да тут какой-то чулок на ноге! Под коленом у него дамский чулок!

– Наверное, амулет.

– Все гораздо проще: война застала его в постели, а девчонка привязала на память свою тряпку.

Каждую новую шутку солдаты встречали громким веселым хохотом.

На обрыве появился привлеченный шумом командир взвода, наклонился, держась за гибкую молодую березку, крикнул:

– В чем дело?

Саперы повернулись на его голос. Унтер-офицер ответил:

– Река принесла труп.

– Чей?

– Какой-то русский солдат.