Неизданный Федор Сологуб

На песке, пыли и глине
Оставляя легкий след,
Проходил я по долине,
По-домашнему одет,

Не стыдясь людей нимало.
Засучив штаны и бос.
Лишь фуражка прикрывала
Пряди спутанных волос.

Солнце жгло мои колени,
И горячим стал песок.
От усталости и лени
В тихий я вошел лесок.

Лег я на землю спокойно,
Подо мной теплели мхи,
Было так в душе спокойно,
И слагалися стихи.

А когда я возвращался
Ясным вечером домой,
Я невольно улыбался,
Кой-где след увидев мой.

Зимний след мне вспоминался, —
Я нередко вечерком
Через двор проворно мчался
По морозу босиком,

А порой и вовсе голый.
В баню быстро я вбегал,
И внезапно жар веселый
Мне все тело обнимал.

Виден был порою утром,
Коль не выпал ночью снег,
Хрупким скован перламутром,
Ясный след, где был мой бег.

22 июля 1885

29[27]

Господь мои страданья слышит.
И видит кровь мою Господь.
Его святая благость дышит
На истязуемую плоть.

На теле капли крови рдеют,
И влажен пол от слез моих.
Но надо мною крылья реют
Его посланников святых.

И как ни страшны эти звуки
Несущих пламя боли лоз,
Покорно я приемлю муки,
Как принимал их Ты, Христос.

Смиренно претерпев удары,
Я целованьем строгих рук
Благодарю за лютость кары,
За справедливость острых мук.

14 сентября 1885

30[28]

Упадешь ты в лужу или в грязь,
Или свалишься ты на сухое, —
Соберется вкруг толпа, смеясь.
Но веселье людям здесь какое?

И зачем упавший на пути
Держится, как виноватый?
Средство есть насмешки отвести.
Дам совет я, не гонясь за платой.

Ты в глаза им прямо погляди, —
Просто все, что в жизни ни случится, —
И своей дорогою иди;
Тотчас смех в толпе угомонится.

Я недавно это испытал.
К имениннику меня позвали.
Я средь грязной улицы упал.
Два мальчишки на мостках стояли.

Устремленный к ним мой взгляд простой
Сделал то, что слышим в небылицах:
Ни одной насмешки озорной,
И улыбки нет на детских лицах.

10 декабря 1886

31

Люблю мою родную землю,
Люблю я жизнь, и потому
Страданье всякое приемлю,
Покорен всякому ярму.

Страданье иногда полезно
Для тела, как и для души,
И, кто признал закон железный,
Тому и розги хороши.

Стыда и боли злая вьюга
Ведет насилием к добру,
И потому ее, как друга,
Без отговорок я беру.

Но все же мы упрямо спорим,
Как с диким и жестоким злом,
С напрасным, безнадежным горем,
С ужасным, мстительным врагом.

Перед Бедою, ведьмой черной,
Что сторожит у всех дверей,
Склоняться в страхе так позорно,
Невыносимо для людей.

Мы ведьму мерзкую прогоним
Усилием ума и рук.
Но не сглупим мы, и не тронем
Семью стыда и кратких мук.

21 декабря 1886

32