Неистребимый майор

И все же военврач неизменно держала себя в руках.

6

В последнее время майор стал пропадать в штабе штурмовой авиадивизии и в других соединениях чаще, чем это бывало раньше. Более того, он ухитрился без ведома начальства сделать в качестве летнаба вылет на морском «ИЛ-2», приспособленном для фоторазведки.

Идею подсказали моряки из пехотной бригады, занимавшие позиции почти на вершине хребта, тянувшегося параллельно берегу. Сначала это была только догадка, но фотоснимки и добытые «языки» подтвердили, что на стыке немецкого флангового батальона и румынской горнострелковой бригады не все обстоит нормально.

По первому впечатлению все казалось правильным: передовое охранение и немцев и румын находилось на линии, равно удаленной от переднего края нашей обороны. Но у немцев главные огневые средства были оттянуты значительно глубже, чем у румын.

В период затишья на фронте это оставалось незамеченным, так как и немцы и их союзники занимали смежные овраги, покрытые низкорослой густой растительностью. Гребни оборонялись только подвижными огневыми точками и патрулями.

О том, что стыки относительно более уязвимы, известно из учебников. Но, видимо, в данном случае по каким-то причинам ни у румын, ни у немцев не было охоты обеспечить («привязать») взаимодействие обороны на этом участке.

Когда майор предложил использовать своеобразие развертывания сил противника, начальнику штаба армии понадобилась только одна минута, чтобы сказать:

— Пройдите в свой павильон… Пригласите контр-адмирала. Заберите карту и фотоснимки… Я сейчас подойду.

Выслушав все соображения майора и командира базы, начштаба приказал доставить в павильон двух «языков» — немецкого и румынского, очень удачно добытых недавно, можно сказать, специально для этого разговора. Постарались морские пехотинцы.

Из опроса нетрудно было убедиться, что в немецких подразделениях «свои порядки», а у нас — «свои», как сказал румын, подтвердивший, что у них с фрицами нет дружбы, «даже между господами офицерами». Германские офицеры изредка проверяют готовность их батальона и других частей, но командир румынской горнострелковой бригады, говорят, еще ни разу не допускался для ответного осмотра позиции и системы огня соседа.

Немец оказался менее разговорчивым, но его презрение к румынам вообще и к товарищу по несчастью в особенности лишний раз подтвердило слова коллеги. Особенно ценным оказалось его сообщение о «вечной путанице при переговорах по всем видам связи», так как «у этих скрипачей даже переводчики плохо знают немецкий язык».

Начштаба, посоветовавшись с командиром базы, дал указания для разработки плана ночного удара в стык частей противника, сразу по двум смежным ущельям, с демонстрацией в двух других ущельях, как только уйдет луна. Разведывательные полеты над районом операции были запрещены. Специальные разведгруппы должны были перерезать (по возможности) все провода между «дорогими союзниками».

Прежде чем выйти из павильона, командир военно-морской базы раздумчиво сказал:

— Я убежден, что немец сознательно оттянул свой фланг с тем, чтобы в случае угрозы для начала прикрыться румынами… Типично для воинской морали фашиста… Однако, если наша операция закончится успешно, — он не выиграет, а проиграет… Но вряд ли стоит задаваться целью учить фашиста рыцарской честности!

Тактическая операция против стыка немецких и румынских частей, позже получившая название «операция майора», закончилась полным успехом.

Больше того, после условных ракет об общем отходе, предусмотренных для того, чтобы черноморцы не зарвались, произошла непредвиденная «петрушка».

В итоге проверки оказалось, что, за исключением небольшого числа, участвовавшие в бою армейцы и моряки давно находятся на гребне хребта и с интересом слушают трескотню, не убывающую во вражеском тылу.

Когда подоспели обратно группы прикрытия отхода, они успели прихватить десяток новых пленных немцев. Румынских и немецких солдат в первую фазу боя было взято больше трех десятков. Но то были пленные как пленные. Стандартные.

А новые, приведенные группами прикрытия были с безумно вытаращенными глазами, обалделые и онемевшие.

Окончательную ясность в происходящее внес усатый старшина армейской группы, бойцы которой все до единого вернулись увешанные трофейными автоматами и ручными пулеметами.

— Так что они промеж себя воюют, да так старательно, что не будь приказания об отходе — целую роту бы привели.

Но последовала и другая реакция.

Находившиеся на передовом НП, почти на вершине хребта, стали уговаривать командарма «развить успех»; горячие головы договаривались даже до возможности «прорыва», с выходом на плато. Однако спокойный и выдержанный командующий предоставил дальнейшее «развитие успеха» самим немцам и румынам.