Неистребимый

Зябко поежившись от подспудных ночных страхов, Бочонок, осторожно переставляя ноги в непроглядной темени, проковылял вдоль стены за угол и пустил струю. В который раз с завистью вспомнилось об огромном магическом светильнике, подвешенном над центром Сияющего, в котором ему как-то довелось побывать по торговым делам. Так называемый Бошар освещал столицу Хааскана и днем и ночью. Вот бы в Жарл такой… Но все магические жилы, обнаруженные в земной толще города и его окрестностях, давно были оприходованы Домом Пресветлого Искусства для своих надобностей. Что-что, а это Бочонок знал прекрасно – болтливых языков среди учеников Дома хватало, взять хотя бы собственного племяша тоже язык без костей…

Закончив свое дело, Бочонок шумно вздохнул, поправил штаны и развернулся обратно. Слабое шипение, неожиданно раздавшееся в пугающей близости от его головы, заставило его шарахнуться в сторону. Пребольно налетев спиной на стену трактира, он в сердцах громко и грязно выругался, разогнав зычным басом далеко окрест гулкую ночную тишину вместе с собственным внезапным страхом. Затем на всякий случай добавил.

– Кыш, порождение Тьмы, Светом тебя заклинаю, сгинь!

И тут он увидел глаза. Крошечные красные угольки горели в темноте на расстоянии вытянутой руки, прожигая трактирщика кипевшей в них нечеловеческой злобой. Бочонок был мирным человеком, и с такой страстью его нервы не совладали. Душный, обессиливающий ужас враз навалился на него, подмял под себя, вжал в стену, словно у нее можно было найти спасение.

– Сгинь… – бас трактирщика сник до еле слышного шепота. – Светом заклинаю…

Шипение хлестнуло по ушам, словно гибкая плеть, и красные глаза ринулись ему в лицо…

* * *

Квин немного поерзал на жесткой неудобной табуретке и вздохнул, не желая выходить из блаженного состояния полудремы. Слоенки осели в желудке приятной сытой тяжестью, на губах все еще ощущался вкус молока. Всегда бы так… В Пресветлом Доме толком никогда не кормили, казенная пища по своей природе предназначена быть полезной и целесообразной, но вкусной – это уж дудки. Вкусной она не бывает. От всех этих кашек порой просто выворачивает наизнанку… Поэтому искреннюю благодарность, которую Квин испытывал к толстяку-трактирщику, тот вполне заслужил.

Вскоре вернулся Бочонок, молча завозился рядом. Его и с закрытыми глазами можно было узнать без труда – по шумному сопению и тяжелым шаркающим шагам. Звякнуло железо, шаги стали удаляться. За сменщиком пошел, мелькнула отстраненная мысль. Впрочем, трактирщик уже уходил. Раз вернулся, значит, что-то забыл…

Он устал ждать Онни в этом проклятом баре. Плюнуть на все и догнать Бочонка? Бессемейный, тот жил в одном из номеров собственного трактира, поэтому определил магика к себе, чтобы не занимать лишних комнат и не терять прибыли. В комнате Бочонка Квина ждала мягкая постель, и мысль о ней давно подтачивала его решимость во чтобы то ни стало дождаться Онни. Повторное явление хозяина «Судного Дня» переполнило чашу терпения, и паренек сдался.

Ладно, смущенно подумал он, поймаю Онни утром. Собственное малодушие, недостойное мужчины, вызывало стыд, но очень уж хотелось поспать… Он еще чуть поколебался, после чего распахнул глаза, резво поднялся с табуретки и… и озадаченно замер, обнаружив, что трактирщик заканчивает подъем по лестнице, ведущей на второй этаж. Вот тебе на… Что это хозяину там понадобилось, да еще ночью, ведь его комната находилась внизу? Да и подниматься по лестнице Бочонок не любил – при его-то комплекции… Для обслуживания постояльцев хватало служанок. Когда трактирщик, тяжело пыхтя, одолел последнюю ступеньку лестничного пролета, то на несколько секунд замер, отдыхая, прежде чем скрыться в коридоре. В его правой руке что-то блеснуло. Присмотревшись, Квин прямо обомлел. На всякий случай заглянул под стойку. Все съестное на месте, а тесак пропал. Тот самый, которым Бочонок любил нарезать предназначенные на закуску окорока. Да что происходит?! Второй этаж ночью, тесак? Бред какой-то. Может, от усталости трактирщик спит на ходу, вот и понесло не в ту сторону?

Квин метнулся следом, чтобы его остановить. Как бы чего не наделал этот добродушный толстяк. Увидит кто из постояльцев в таком виде, шуму не оберешься.

Шустрик взлетел по скрипучей лестнице на одном дыхании.

Удаляющаяся спина Бочонка мерно, в такт неторопливым шагам, покачивалась уже в глубине полутемного коридора. Одинокий машар, зависнув под низким потолком чуть впереди по ходу трактирщика, тщится охватить весь коридор тонкими светло-желтыми лучами, пестуя длинные корявые тени.

– Бочонок! Эй, Бочонок! – встревоженно крикнул Квин. Тот продолжал шагать, словно оглох. Слабо поблескивающий тесак в руке чуть на отлете. А на плече… Квин обнаружил это только сейчас, ноги его запнулись, он остановился. На плече толстяка-корда, вцепившись когтистыми лапками в одежду, сидело какое-то крылатое существо размером с кулак, уставившись на парня красными злыми глазенками, медленно тускнеющими по мере удаления.