Неистовый Лимонов

Но ответить хочу. Я не буду в духе нынешнего правительства оправдываться, трясти какими-то документами, выбрасывать сногсшибательный компромат на оппонентов. Это несолидно. Это напоминает разборку мафиозных группировок с элементами партсобраний эпохи застоя. Я не хочу знать, кто чей сын, кто с кем спал, кто имеет счет в швейцарском банке, а кто не имеет, кто уже построил дачу, а кто еще строит, кто уже приватизировал квартиру на улице Щусева, а кто еще отделывает квартиру в Крылатском. Мне уже неинтересно, где сейчас родственники Старовойтовой, сын Лужкова и где преподает жена Козырева. Я хочу спросить у всех: что с Россией? Куда она идет? Когда закончатся столичные интриги и начнутся настоящие дела? Я устал от сплетен, я соскучился по старым, застойным сообщениям о пуске доменной печи и полете космического корабля.

Поэтому я хочу ответить в политическом плане. И прежде всего сказать о том, в чем я принципиально разошелся с Эдуардом Лимоновым. Сначала краткая справка. Писатель Лимонов пришел в теневой кабинет ЛДПР в июне 1992 года в качестве руководителя Всероссийского бюро расследований. Многие партийцы возражали против его кандидатуры из-за сомнительной, в понимании большинства, писательской репутации Лимонова. Но меня писательская репутация интересовала мало. Я учитывал, что Эдуард человек многознающий, вхожий в различные круги у нас в стране и на Западе, неподкупный и, самое главное, стремящийся к большой политической работе. К тому же его поддерживало молодежное крыло нашей партии.

Лимонов активно взялся за дело. Мы ездили с ним по стране, были в Париже. Он находился среди воюющих в Приднестровье, Абхазии, Югославии, доставляя для руководства партии информацию из первых рук о том, что происходит в горячих точках. Мы ценили это. Однако я не мог не обратить внимание на то, что в своих многочисленных публикациях, по стилю ярких и образных, Эдуард воспевает войну, схватку, поэтизирует трагедию, тогда как правда этих малых войн очень далека от поэзии. Мне не нравились его призывы к вооруженной борьбе против правительства, что входит в прямое противоречие с законодательством. ЛДПР — партия закона, и она знает десятки методов давления на правительство, от кулуарных до открытых митинговых, но танков и боевиков в нашем арсенале нет.

В своей статье в „Новом Взгляде“ Лимонов обвиняет меня в том, что за моими словами нет никаких действий. Эдуард либо лукавит, либо просто не знает. Жириновский ведет сейчас мощное наступление на всех фронтах — конституционном, пропагандистском, международном, региональном и т. д. Не все можно рассказывать — политика всегда имеет секреты, но за многими событиями, происходящими сейчас в стране, за многими решениями стоит Жириновский. Далеко не все удается сделать, как того хочется, ведь возможности оппозиционной партии небезграничны. Посмотри, Эдуард, все мои предвыборные лозунги официальная власть взяла на вооружение: „Я буду защищать русских“, „Остановить неправильную конверсию“, „Приостановить вывод войск“, „Сильная президентская власть“, „Губернское деление“. Где сейчас демороссовские предвыборные призывы: „Берите столько суверенитета, сколько сможете, господа регионы“, „Отменить привилегии для номенклатуры“, „Руки прочь от Прибалтики“? Сейчас министр иностранных дел беспокоится о положении русских в Эстонии (пока на словах, правда). А раньше, два с половиной года назад, меня за слово „русские“ назвали шовинистом, а за лозунг „Спасти армию“, который мы сейчас поддерживаем все, прозвали милитаристом. Посмотри, Эдуард, где кандидаты на пост Президента России на выборах 1991 года, кроме Ельцина и Жириновского? На большой политической сцене их нет. Кто может вспомнить их предвыборные программы? Никто. А ко мне недавно на рынке подошел бомж и, пояснив, что только неделю назад освободился из лагеря, сказал: „Я тебя смотрел по телевизору еще до ходки, когда выборы были. Правильно ты там про губернии сказал. Никаких этих республик не надо.“ Узнал бы бомж Бакатина, вспомнил бы какой-нибудь пункт его программы? Никогда. Мои идеи „катят“ в народе, поэтому они потихоньку захватывают все общество. И власть тоже вынуждена идти в эту сторону. Правда, страшно непоследовательно, медленно и плохо.

Но ты, Эдуард, под словом „действия“, возможно, понимаешь одно — войну. Ты предлагаешь нам брать оружие и уйти в леса. Ты, я знаю, очарован примером сербов. Нет, этих „действий“ от меня ты действительно никогда не дождешься. Потому что если мы уйдем в леса, начнем минировать дороги и русские начнут убивать русских, то ни одна сторона не выиграет. Русские не выиграют. Выиграет твоя родная Франция, которая за банку тушенки будет вывозить отсюда картины старых мастеров, как это делал добрый дедушка Арманд Хаммер — большой друг Советского Союза. Ты уедешь в Париж, Эдуард, у тебя там квартира, а у миллионов русских, которым ты предлагаешь носиться с автоматами и палить друг в друга, нет квартир в Париже, нет ни одного франка в кармане и им некуда бежать, понимаешь, некуда.