Неистовый голод (ЛП)

Дрожа, Фрэнки потёрла предплечья. В выставочном зале было холодно, темно и пыльно. Глаза её скульптур были закрыты. Они спали. Ей нужно было вести себя тихо. Она на цыпочках вошла в дверь, ведущую в студию. Но когда она вошла в дверь, оказалась не в студии — нет, дверь привела обратно в выставочный зал. Она увидела люк над головой. И открыла его, спустила лестницу и поднялась по ступенькам. И она снова оказалась в выставочном зале. Трик был там. Он пристально смотрел на Лицо. Оно не было искажено от боли, по крайней мере, пока спало. Трик посмотрел на неё.

— Мне не нравится, когда ты причиняешь себе боль. Ты должна остановиться.

Она закрыла глаза и перевела дыхание. Когда она открыла их, Трика уже не было. Там была Айрис, выглядевшая такой же здоровой и жизнерадостной, как на своих фотографиях, а по всему полу были разбросаны кусочки пазла.

— Не поднимай их, — сказала ей Айрис. — Оставь там, где они есть. Оставь это в покое, Фрэнки.

Осколки внезапно поднялись с пола и начали вращаться вокруг Фрэнки. Они двигались слишком быстро, чтобы она могла разглядеть что-либо из них. Она оглянулась на Айрис, но её там больше не было.

— Где?..

Осколки застыли в воздухе. Упали на пол. Она почувствовала запах оружейного масла, пороха и крови. Под всем этим был его запах — дождя, морской соли и горелого дерева. Затем она заметила, что Лицо проснулось, и его глаза впились в неё — глаза, которые теперь были человеческими и знакомыми, но всё же не такими.

— Ты должна быть в постели, Фрэнки.

Её глаза резко открылись, и она судорожно вздохнула, сжимая рукой покрывало. Рука, обхватившая её сзади, повернула лицом к Трику, и она позволила ему притянуть себя к нему.

Он поцеловал её в макушку.

— Ещё один кошмар?

Она просто кивнула, продолжая прятать лицо у него на груди.

— Поговори со мной, Фрэнки. Твоё сердце колотится как сумасшедшее, а мой волк рвётся наружу и выслеживает то, что напугало тебя. Расскажи мне о ночном кошмаре.

Она сглотнула.

— Я думаю, что кто-то, кроме моих родителей, был там в ту ночь, когда была убита моя мать.

Рука, гладившая её по спине, замерла.

— Кто?

— От него пахло дождём, морской солью и горелым деревом. Я чувствую этот запах каждый раз, когда нахожусь рядом с сыновьями Клары, но поскольку они тройняшки, они все пахнут одинаково.

Трик продолжил поглаживать её по спине, прогоняя тревогу. Он ненавидел дрожь в её голосе. Его волк потёрся об неё, пытаясь утешить.

— Почему ты думаешь, что кто-то был там той ночью? — он тихо спросил.

— Я чувствую этот запах так же хорошо, как и запах пороха. И затем голос говорит мне, что я должна быть в постели.

Запустив пальцы в её волосы, Трик откинул её голову назад и мягко сказал:

— Это не значит, что в ту ночь там был кто-то ещё. Я не говорю, что ты ошибаешься. Я говорю, что это может быть твой мозг, пытающийся сложить все кусочки воедино и смешать их в один сон.

Она даже не могла с этим поспорить. Человеческие глаза на скульптуре лица не принадлежали ни одному из сыновей Клары. Картинка, сложившаяся из кусочков, которые у неё были, не имела смысла. И она должна подумать, что, возможно, ей просто хотелось верить, что там был кто-то другой, потому что она не хотела, чтобы её отец был виновен. Поскольку её волчица так плохо реагировала на запах тройняшек, они были удобными козлами отпущения, не так ли? И всё же…

— Я чувствую, что подсознание пытается мне что-то сказать. Не думаю, что я помню, что произошло. Просто моё подсознание уловило что-то, что я упустила из виду. Что-то важное.

Трик потёрся носом об её.