Неисповедимый путь

Рамона кивнула.

– Я соберу тебе еду, если ты…

– Нет. Я буду есть только то, что поймаю или раскопаю. Мне нужен только спальный мешок.

Она вышла, чтобы найти то, что ему нужно. Билли положил кусочек угля в карман и вышел на террасу. Ему захотелось полежать под южным ночным небом, посмотреть на звезды и ни о чем не думать. Это правда, что институт Хиллберн в Чикаго тянул его. Ему было интересно, что он из себя представлял и что еще могло быть в таком большом городе. Чикаго казался ему таким же далеким, как и Китай, и таким же чужим. Также было правдой и то, что он боялся.

Он взглянул на горизонт, блистающий красками поздней осени. Терпкий запах мертвого лета был похож на запах старого вина. Ему не хотелось оставлять всю работу на плечах матери, но он знал, что она права; Неисповедимый Путь тянул его вперед, и он должен идти им.

Готов или нет, подумал он, вспоминая игры и прятки с Биллом Букером, чей символ веры Билли лежал у него в кармане джинсов, иду искать…

46

Сине-серебристый «Челленджер» авиакомпании «Кэнад Эйр» находился в воздухе меньше часа и летел теперь над центральным Арканзасом на высоте двадцати трех тысяч футов. Позднеоктябрьское небо было ослепительно белым, в то время как под самолетом грозовые тучи закрыли Литтл-Рок.

Уэйн Фальконер, сидящий в «тихом кармане», – помещении, находящимся сразу за кабиной пилотов – был поражен и восхищен. По сравнению с этим бесшумным орлом его «Бичкрафт» выглядел неуклюжим мотыльком. Вылет из аэропорта Файета был одним из наиболее грандиозных ощущений, испытанных им. А здесь, в небе, было так ясно и сине, что ему казалось, будто он оставил свои земные обязанности далеко позади. Он хотел такой же реактивный самолет, он сделает все, чтобы его заиметь, и точка.

Интерьер делового самолета был выполнен в сине-черных тонах с кучей хромированных и полированного дерева частей. Кресла с вращением и автоматизированным наклоном были покрыты черными чехлами, а рядом с баром фруктово-овощных соков стояла комфортабельно выглядевшая софа. Столики из датского тика были на случай болтанки прикручены к покрытому коврами полу; на одном из столиков лежали экземпляры красочного крестовопоходовского журнала. Все в длинном просторном салоне сияло чистотой, как будто кто-то отполировал каждую мельчайшую деталь. Джордж Ходжес заметил, что на овальных плексигласовых иллюминаторах не было ни единого отпечатка пальцев. Он решил, что этот Август Крипсин должен быть привередливым человеком, хотя в демонстрации журналов Похода его что-то настораживало; это было, пожалуй, чересчур умно, и попыткой завоевать Уэйна чересчур быстро. Помощник Крипсина, мистер Найлз, тоже настораживал Ходжеса. Он был вежливым, интеллигентным и хорошо информированным о деловых начинаниях Похода, но в его глазах было что-то, что беспокоило Ходжеса; они были слишком бездушными и слишком часто задерживались на Уэйне.

Ходжес сидел на несколько кресел позади Уэйна, ближе к высокому визгу спаренных реактивных двигателей, расположенных в задней части фюзеляжа. Найлз, как заметил Ходжес, поспешил занять место через проход от Уэйна. Генри Брэгг листал «Поле и ручей» в паре рядов от него. Брэг был рад побыть некоторое время вдали от жены и трех детишек мал-мала-меньше; он цедил через соломинку имбирный эль и смотрел, как далеко внизу бегут облака. На его лице была мечтательная улыбка.

Бет, их привлекательная стюардесса, прошла по проходу с бокалом апельсинового сока для Уэйна. Салон был более восьми футов в высоту, так что она могла свободно добраться до юноши.

– Вот, пожалуйста, – сказала она с ослепительной улыбкой. – Могу я предложить вам журнал?

– Нет, благодарю вас. Какова сейчас скорость самолета, мэм?

– Меня зовут Бет. О, я думаю, что мы летим со скоростью около пятисот миль в час. А вы пилот?

– Да, мэм, то есть, простите, Бет. Я летал на «Бичкрафте Бонанза», но здесь все другое. Я всегда любил самолеты и любил летать. Когда я летаю, то… В воздухе я всегда чувствую себя свободным.

– Вы когда-нибудь были в Калифорнии?

Он покачал головой, отхлебнул из бокала и поставил его на свой откидной столик.

– Солнце и развлечения! – сказал Бет. – Это тамошний стиль жизни.

Уэйн натянуто улыбнулся. По какой-то причине Бет напоминала ему полузабытый кошмар. Темноволосую девушку, поскальзывающуюся на скользкой платформе, ужасный звук ударяющейся об край головы, вздох боли и воду, сомкнувшуюся над ней словно черный занавес. За последние три года он поправился, а его рыжие волосы стали плотными и жесткими. Его глубоко посаженные глаза были почти одного цвета с небом за бортом самолета. Но это были неспокойные глаза, хранящие в себе секреты, и в них просматривались пурпурные пустоты. Он был очень бледен, за исключением нескольких колоний угрей, поздно расцветших на его щеках.

– Бет, – спросил он. – Вы ходите в церковь?

Перед вылетом из Пальм-Спрингс мистер Найлз дал ей полные инструкции по поводу Уэйна Фальконера.

– Да, – ответила она все еще улыбаясь. – По правде говоря, мой отец был священником, как и ваш.