Нейромант. Трилогия "Киберпространство"

— Я же ходил за ним и видел, как падают встречные велосипедисты, пачками, ежедневно. Найдешь такого велосипедиста в больнице, каждый раз одна и та же история. Рядом с тормозным рычагом сидел скорпион…

— "Получаешь то, что ты видишь"[6]. Да — а, — сказал Финн. — Я встречался со схемами, как у этого парня. Очень высокая яркость. Мы видим, что он воображает. Думаю, он свободно может сжать импульс и сжечь сетчатку.

— А ты говорил это своей знакомой? — Терзибашьян подался вперед, — В Турции женщина — все еще женщина. Эта же…

Финн хмыкнул:

— Только посмотри на нее косо — она повяжет тебе узлом яйца вместо галстука.

— Я не понимаю эту идиому.

— Это не страшно, — вмешался Кейс. — Она означает "заткнись".

Армянин откинулся назад, оставив после себя металлический запах лосьона. Он зашептал в рацию "Саньо" странную смесь греческих, французских и турецких слов, среди которых изредка встречались и отдельные английские. Рация отвечала ему по — французски. "Мерседес" мягко свернул за угол.

— Базар пряностей, который иногда называют египетским, — сообщил автомобиль, — образовался на месте древнего базара, построенного султаном Хатисом в 1660 году. Это центральный городской рынок, где продают пряности, программное обеспечение, парфюмерию, лекарства.

— Ага, "лекарства", — сказал Кейс, глядя, как "дворники" ходят туда — сюда по пуленепробиваемому лексану. — К какой, говоришь, дури пристрастился Ривьера?

— Смесь кокаина и меперидина, — сказал армянин и опять что — то забормотал в передатчик.

— Эту смесь называют демерол, — пояснил Финн. — Он спидболовый клоун, наркоша. Интересная у тебя, Кейс, компания.

— Пустяки, — сказал Кейс, поднимая воротник куртки, — мы заменим этому засранцу поджелудочную или еще чего.

Как только они оказались на базаре, лицо Финна заметно прояснилось, как будто его обрадовала толпа и ощущение замкнутого пространства. Они шли вслед за армянином по главному торговому залу, крытому закопченными листами пластика на железных, выкрашенных зеленой краской опорах эпохи паровых машин. Вокруг извивались и подмигивали тысячи парящих в воздухе реклам.

— Вот это да, — восхитился Финн, хватая Кейса за руку. — Глянь — ка. — Он показал пальцем. — Это же лошадь. Ты видел когда — нибудь лошадь?

Кейс посмотрел на чучело животного и отрицательно покачал головой. Оно стояло на чем — то вроде пьедестала возле прохода к торговым рядам, где продавали птиц и обезьянок. Ноги чучела облысели и почернели от прикосновения бесчисленных рук.

— А я вот видел лошадь, в Мериленде, — сказал Финн. — Года через три после пандемии. Какие — то арабы все еще пытаются воссоздать лошадей из ДНК, но ни хрена не получается.

Коричневые стеклянные глаза животного как будто следили за ними, когда они проходили мимо. Терзибашьян привел их в кафе с низким потолком, которое, казалось, существовало здесь со времен основания рынка. Костлявые мальчишки в грязных белых куртках метались среди переполненных столиков, балансируя металлическими подносами с бутылками "Тюрк — Туборга" и крохотными стаканчиками чая.

Около входа в кафе Кейс купил у разносчика пачку "Ихэюань". Армянин все еще переговаривался по "саньо".

— Пошли, — сказал он, — объект вышел из дома. Каждую ночь он садится в tunel и едет сюда, чтобы купить у Али свою смесь. Ваша женщина — рядом. Пошли.

Переулок был старый, со стенами из темных каменных блоков. Неровные известняковые плиты тротуара пахли бензином, насквозь пропитавшим их за сто лет.

— Ни хрена не видно, — прошептал Кейс.

— Нашей красавице это только на руку, — отозвался Финн.

— Тихо, — почти выкрикнул Терзибашьян.

То ли по камню, то ли по бетону скрипнуло дерево. Впереди, метрах в десяти от них, на мокрые булыжники упал клин света. Кто — то вышел, дверь со скрипом захлопнулась, и переулок снова погрузился во тьму. Кейс поежился.

— Пора, — произнес Терзибашьян, и сейчас же ослепительный белый луч с крыши здания напротив рынка накрыл худощавую фигурку, застывшую рядом со старой деревянной дверью, идеально круглым пятном света. Блестящие глаза стрельнули влево, вправо, и мужчина рухнул на землю. Он лежал лицом вниз, белокурые волосы — светлое пятно на древнем камне, белые руки жалко обмякли. Кто же его подстрелил — то, подумал Кейс.

Световое пятно даже не дрогнуло.