Негр Артур Иванович

Женская логика – явление изумительное, держит в состоянии неожиданности. Непредсказуемость – милая черта при условии, если женщина нравится. Только что выгоняла тоном и поведением, вдруг просит остаться. Артур присел на кровать:

– Чего ты боишься?

– Боюсь, и все. Оставаться здесь боюсь. А вдруг придут те?

– Они не придут.

– Все равно. Дай руку.

Белые и темные пальцы переплелись. Некоторое время Даша рассматривала их, давным-давно она часто так делала, потом повернулась спиной к телевизору, а ладонь Артура положила себе под щеку. Он просидел в неудобной позе, опершись на локоть, полулежа, пока Даша не заснула. Высвободив занемевшую руку, отключил телевизор и свет, тихонько вышел. Вещи унес с собой.

– А где цветы? – спросила утром следующего дня Валентина Женьку.

– Какие цветы? – Женя приподняла одну бровь, ох, и здорово у нее это получается.

– Сегодня Мерс выходил из джипа с во-от таким, – она очертила руками круг в воздухе, – букетищем. Думала, тебе несет...

Валя закусила губу, увидев недоуменное лицо Женьки. Ясно, букет к ней не попал. Но если совсем честно, то Валя знает местонахождение букетика.

– Во-первых, не такой, – поспешила успокоить Женьку Ольга, ибо чем кончаются подношения букетов посторонним женщинам, знала на собственном опыте. – Меньше. Вечно, Валентина, ты преувеличиваешь. Букет стоит в палате НЗ у новой больной. Артур Иванович зашел с букетом и сразу же вышел без него. Кстати, к этой больной только что приходили кровь брать. Кто она, Жень?

– Откуда я знаю, – пожала та плечами с видимым безразличием. – Какая-нибудь шишка на ровном месте. В НЗ лежат только такие.

Валентина усмешку спрятала за наклоном головы вниз. Ага, лежат в НЗ только шишки. Но Мерс никому не приносил цветов, не уносил вещички из палаты, как дворецкий. Да, близок час Женькиного заката, близок. Что ж, бросают и красавиц. Ничего, Женечке полезно приобрести опыт брошенки, возможно, спеси поубавится. Надо будет сходить посмотреть на новенькую. Мерс и букет – понятия несовместимые, но чего только не случается, оказывается!..

Ее тронула за рукав Ольга. Тьфу ты, размечталась! Работать ведь надо. Кстати, с Артуром Ивановичем, волшебником Артуром, с почти богом.

После сна Даша сладко потянулась...

Выспалась она впервые за много-много дней. Села, протирая глаза... На столе стояли фрукты и букет. В цветах белел лист бумаги. Даша развернула его и прочла:

«Доброе утро».

Даша улыбнулась: Артур. Конечно, он.

* * *

Выходной используют по назначению далеко не все российские граждане, Артур не исключение. В выходной он набирал на компьютере текст докторской, работа шла со скрипом, можно сказать, вовсе не шла. Он бросил насиловать мозги, принял душ и растянулся перед теликом, потягивая ледяное пиво. Чертова жара покоя не дает.

К Даше поедет вечером. Конечно, через три дня, как обещал ей, он ее из больницы не забрал: обследование есть обследование, на это уйдет недели полторы, а то и больше. Она свыклась с положением арестантки, не ворчит, не просится на свободу, а искренне радуется появлениям Артура.

Звонили. Кого это черт принес? Артур нехотя встал, а, открыв дверь, одновременно открыл рот. Прижавшееся тело в ореоле терпких духов все же догадался слегка обнять, но без обычных конвульсивных сжатий. Жаркий поцелуй Женьки! Все ясно: берет она его по-крупному, что имело большое расхождение с планами Артура. Обычно, дойдя до определенного пика отношений, когда девушка переставала волновать, она полностью испарялась из внутреннего мира Артура. Он мог с ней встречаться на работе, танцевать на вечеринках, болтать ни о чем, но, став посторонней, эмоций она не вызывала, раздражения тоже. Женщины удивительно чувствительны и в своем большинстве не позволяют ронять реноме унизительной назойливостью, попросту отходят в сторону, уступая место другой. И это правильно, в конце концов, люди, не связанные кандалами брака, имеют право на свободный выбор. Женька явно другого сорта. Не замечать остывшего Артура способна только дура, она не дура, значит, девушка с претензиями на кандалы, то есть хочет замуж, и хочет замуж за него.

– Не соскучился? – спросила она с обворожительной улыбкой, ох, не миновать сцен, выяснения отношений и черт знает каких сюрпризов с осложнениями.

– Пашу как вол, не до скуки, – улизнул от ответа он. – Проходи и отдыхай, а мне надо договорить по телефону. Черт, отключились...

Разумеется, никто не отключался. Артур прибегнул к надежному способу изгнания из своего бунгало бывшей (уже точно бывшей, вне всякого сомнения) возлюбленной. Номер набрал родителей, умоляя бога и черта, чтобы Ивашка оказался дома.

– Артур, это свинство, – поднял трубку отец и с удовольствием принялся отчитывать: – Мать волнуется, я тоже. Хорош, не соизволил позвонить за две недели, будто на другом континенте находишься!

– Папа, я все понял, теперь дай мне Ивана.

– Сейчас позову, мерзавец.

«Мерзавцами» Иван Иванович называет всех неслухов, произносит слово беззлобно, скорее шутливо, а потому необидно.

– Чем обязан? – спросил Иван.