Негр Артур Иванович

С тех пор отношения Артура и Марины взметнулись к вершине неприязни. Кирилл, ошибочно полагая, что на его собственность в лице Марины не покушаются, решил поднять материальное положение друга Игоря. Сколько можно перебиваться с копейки на копейку? Таким образом, втянул его сначала в орбиту аптечных дел, ведь все аптеки находились под пятой Кирилла. Игорь проявил талант, выполняя поручения друга, но на работу к нему переходить почему-то отказывался. Постепенно Кирилл привлек Игоря и к крупным делам, где тот оказался просто незаменимым, в нем проснулся талант дельца и организатора. Отношения с Мариной вновь разладились, она категорично отказалась бросить мужа, главный ее довод был: где им жить и на что? Игорь в очередной раз послал подружку, надеясь, что сделал это последний раз.

Он занялся устройством быта семьи, а Даша к частым переменам в настроениях мужа относилась скептически, обдавала холодом, отказывалась верить в его искреннее желание укрепить семью. Став на тропу обмана, Игорь заподозрил и жену в измене с Артуром, опускался до слежки, высказывал свои подозрения вслух, вызывая у нее элементарное отвращение. Уличить в коварстве жену не удавалось, а выход бешенству был необходим, Игорь пил, оставаясь при том энергичным и деловым. А Мариночка тосковала.

Как-то ехал Игорь по улицам города в собственном автомобиле и вдруг видит: ловит любимая подружка такси. «Скорпиончик» Мариночки поломался, бедняжка без колес. Усадил и повез...

– Мне в другую сторону! – воскликнула она.

– Перебьешься. Сначала заедем кой-куда.

Кой-куда – лесополоса за городом. Вернулись на круги своя, как и раньше, роман разгорался с новой сокрушающей силой. Но сколь веревочке ни виться, а конец всегда придет – об этом почему-то некоторые забывают. Пьющим людям вообще свойственна неосторожность.

Улики обнаружил Кирилл у себя в ванной. Вернулся он домой, а там жена с Игорем водку хлещут на кухне, ожидая главу семейства. Мыл он руки и вдруг обратил внимание на кусок ткани возле раковины. Поднял и остолбенел: трусики дорогой жены, а она не разбрасывала белье где ни попадя. Его как ножом в спину ударило. Исследовал кафельный пол. Ну, уж сперму от крема отличить он может. Однако торопились любовнички, улики оставили! В комнатах неудобно – дети дома, могут войти, так они на скорую руку в ванной...

Удар по самолюбию был страшный. Как ни захлестнула волна негодования и обиды, а Кирилл сдержался, дождался ухода Игоря. Первый раз в жизни он влепил пощечину жене и даже не объяснил, за что. От неожиданности и удивления Марина задохнулась, но он упредил возможные вопросы, бросил в лицо улику:

– Забыла надеть, алкота. Ну, ты и тварь!

– Да, Кирилл, пора нам объясниться. Я ухожу от тебя, – гордо заявила она.

– Иди, дорогая, иди. Сейчас же убирайся.

Она решительно принялась бросать вещи в чемодан. Он остановил:

– Стой. Куда ты это берешь? Так иди, без вещей.

Марина психанула, в прихожей сняла шубу из голубой норки...

– И это оставь, – забрал шубу Кирилл, – у меня дочь растет, ей скоро понадобится. А ты иди, иди.

– Что ж, мне голой по морозу...

– Да! – гаркнул он. – И босой! Здесь ничего твоего нет! Свою зарплату ты пропиваешь. Я даже на косметику тебе деньги даю. Какой пришла в мой дом, такой и пошла вон!

– И уйду! Босой уйду! Надоел! Детям скажешь, скоро приеду за ними.

– Детям я скажу, что их мамочка спилась и лечится от водки. Ты их не получишь! Я сказал: какой пришла в мой дом, такой и уйдешь! А пришла без детей. Вот и вали.

– Ты посмеешь?..

– Посмею. Я их запросто отсужу. Пару видеокассет суду как покажу... А там ты запечатлена во всей красе, лыка не вяжешь. Поверь, материнства тебя лишить – тьфу.

– Если хочешь знать, Эдик не твой сын!

Пьяная дура. Ляпнула в запале. Сказанного он уже не мог ей простить. Не нанося удары по лицу, Кирилл избил ее... сурово. Марина даже пикнуть не смела, боясь напугать детей. Когда ярость в некоторой степени вышла, он схватил за волосы изменницу:

– Ты думаешь, я идиот? Не знал? Знал! Да ты полная дура и неблагодарная тварь. Я никогда Эдьке ни намеком не показывал, что он мне не родной. Мне было трудно это делать, но я справился. И теперь сын меня любит, а ты вызываешь у него раздражение и отвращение, я ведь не раз мальчика утешал. Попробуй, скажи, что я ему не отец, ты наживешь себе лютого врага в лице твоего сына, не моего. И спроси его, с кем он останется. Спроси. Не с тобой! А топать-то тебе, дорогуша, некуда. Ты у меня теперь будешь на правах рабыни.

– Зачем я тебе нужна такая?

– Не хочу слыть рогоносцем и становиться посмешищем. Ясно? Пшла вон!

Марина страдала. Пожаловалась Зине, та, оглядев синяки на теле подруги, от хохота чуть не умерла:

– Аксиньюшка ты наша! Прям новый «Тихий Дон»! Ну, застукали тебя, идиотку, прими наказание, заработала. Вот додумалась... в ванной! Дома! У тебя что, бешенство? Ладно, шутки в сторону. Значит, уйти от мужа хочешь? Скажи, а ты сможешь жить без шубок на каждый сезон, без брюликов чуть ли не в носу, без отдыха на островах, без домработницы?