Негр Артур Иванович

– Да че там, колитесь, Кирилл Львович, – со свойственной простотой произнес Боря. – Это финиш.

– Вы не докажете, – выдавил Кирилл.

– Запросто, – сказал Иван. – На кассетах ваши с Игорем беседы, базар на сделках в Москве, телефонные переговоры, ваши неосторожные угрозы. А Гарелин, которому вы заказали устранение своих друзей, перед смертью назвал цифры – номер вашего рабочего телефона. Я всегда говорил: смотрите чаще телевизор, там же учат, как совершать преступления, но люди не...

– Я так и знала! – неожиданно громко взвыла Марина. – Это ты! Какая же ты мразь! Негодяй! Ты все это устроил?

– Заткнись! – гаркнул побелевший Кирилл. – На себя в зеркало посмотри, это ты нам всем испохабила...

– Стоп, стоп, – поднял руки Иван. – Меня семейные драмы не касаются. Я жду, Кирилл Львович.

– Ой, негодяй, – выла протрезвевшая Марина. – Какая гнида...

– Дайте ей рюмку, пусть заткнется!

Кирилл в сердцах бросил салфетку на стол, встал. Боря торопливо схватил рюмку, но тут же поставил на стол, налил полбокала водки и протянул Марине, которая выпила залпом, прихлебывая. Артур брезгливо поморщился.

– Драмы? – задумчиво произнес Кирилл. – А как назвать обман, подлость, лицемерие, предательство? Легче всего обвинять... Игорь... Я не думал его убивать, не хотел этого... но он сам на это пошел. От меня мало что зависело.

– Но все же зависело? – спросил Иван.

– Как посмотреть... Вон сидит, – указал на жену Кирилл, – не последнее лицо в «драме». А я должен был освободиться от Игоря без последствий, ведь он угрожал не только мне.

– Что? – дошло обвинение мужа до Марины, она истерично заорала: – Я еще и виновата? На меня вешать вздумал?.. Ты его из-за меня? Свинья!

– Было бы наивно полагать, – горько усмехнулся Кирилл, – что ты послужила причиной, но свою роль Марина сыграла в этой... драме...

Сашка

– Петр Абрамович! – влетел на веранду слуга. – Пушкин прибыл!

– Какой такой Пушкин? – ворчливо произнес глубокий старик. – Развелось нынче Пушкиных, как собак нерезаных.

Пушкины не очень жаловали Ганнибалов, видимо, из-за брата Петра Абрамовича Осипа, который жену свою, урожденную Пушкину, бросил. Петр Абрамович потому тоже не стремился поддерживать родственные связи.

– Да Александр Сергеевич, сын Надежды Осиповны.

Старик отбросил плед, укрывавший ноги, браво вскочил:

– Где он? Подать мне его!

Юный Пушкин сразу попал в объятия двоюродного деда. Петр Абрамович трепал его за кудри, радостно приговаривал:

– Забыл совсем деда, не навещаешь, Сашка!.. Экий большой вырос! В деда пошел, в Осипа Абрамовича, точно в него!

Старик приказал подать завтрак. Излишне суетясь, не зная, какое место предоставить внуку. Наконец, сев за стол, лукаво поинтересовался:

– А что нынче пьют молодые люди? Зная пристрастия деда, Александр ответил:

– Да все пьют, особенно водку.

– Водку! – обрадованно подпрыгнул старик. – Правильно. Русский мужик, Сашка, без водки не мужик, а каблук бабий.

Они выпили, причем, старик сначала понаблюдал за внуком, затем выпил сам и похвалил гостя:

– Молодец! Так ее, родимую. Что наша креолка?

– Матушка? Прекрасна как всегда.

– Я рад, рад... А матушка Надюшки, бабка твоя, – стерва, каких свет не видел! Отобрала-таки у меня Михайловское! Бывал там?

– Бывал, истинный рай.

– Рай, точно так. А она выдрала у меня мой рай.