Негр Артур Иванович

– Езжай осторожно, по правилам, чтоб ни одна собака ментовская не остановила. Мы ж не знаем, вдруг у каждого мента наш облик за пазухой припрятан.

Разве ж правила нарушаются специально? На подобный случай в кармане Петюна лежат сотенные. Раз останавливает мурло дорожное, а Петюн ему в рыло сотню:

– Извини, друг, спешу.

Сошло. И сойдет, так как не каждый сотенками разбрасывается. Однако сегодня он не испытывал кайфа за рулем «импортяшки». Дура Валька так и стоит перед глазами. Петюн сначала сделает, а потом жалеет. На хрена эту Вальку трахал? Вон проституток полным полно, бабки есть, бери любую. Гарпун хитер, сначала сам ее жарил, а потом Петюну предоставил: на, дескать, прикрой меня своей спермой. Еще перо воткнуть в нее требовал, но тут Петюн сообразил – нельзя. Сейчас техника с наукой шагнули далеко, ну как докопаются? Хоть бы зарыли эту Вальку в посадке, например, так нет же – бросили.

– А вот и они, – отвлек Петюна Гарпун, вытягивая шею вперед. – Валюха точно навела, молодец девчонка. Трогай, Петюн.

– Что будешь делать? – спросил тот, выезжая со двора и попадая в вечерний город в огнях. – Пришьешь их?

– Посмотрим, – отозвался Гарпун лениво.

У него манера такая: говорит небрежно, неохотно. После Вальки манера эта перестала нравиться Петюну. Валька, Валька...

– Слушай, зачем было с этой Валькой связываться? – позволил себе Петюн затронуть больную тему. – Мы бы отследили ниггера от больницы. На фига лишний риск?

– Мозгов у тебя с помет воробья, – усмехнулся Гарпун. – Именно потому, что не желаю рисковать. Зачем нам торчать у больницы, ездить за ним? А если он заметит? И вдруг охрана у него есть? Мало ли какие меры он предпринял. Валюха нам помогла без лишнего напряга узнать, где обитает ниггер и его баба.

– Нас же искать будут.

– Пусть ищут. Из ее знакомых нас вместе никто не видел, я увозил ее на окраины города, гуляли мы в темных закоулках, да и сработал я быстро, за несколько дней управился. Так что кати домой и не дергайся, обмозговать кое-что надо. Одно плохо, у ниггера во дворе негде спрятаться. Откуда следить за ними – не представляю. Надо ведь поближе к ним, дорогим, быть, чтоб хватило секунд... и мы имеем обоих!

– В подъезде ниггера я видел дверь под лестницей. Только она заперта. Куда она ведет, как думаешь?

– Куда?.. В подвал, наверное. А хорошая идея... замки нам не помеха... Молоток ты, Петюн, хвалю.

Новая любовь Ганнибала

Попав проездом в Петербург, Абрам поразился переменам. Вновь русскую знать обуревала спесь и ханжество при внешнем лоске. Высший свет стремился к роскоши, во всем подражая французскому двору. Три года ссылки не прошли даром: Абрам стал замкнутым, излишне вспыльчивым, нетерпимым.

Но в Петербурге Абрам увидел красавицу гречанку Евдокию Диопер. Долго не мог забыть он Асечку Ивановну, однако время умеет стирать и боль и память. Семь лет он хранил образ Асечки в сердце, а вытеснила его юная Евдокия. Он совсем потерял голову, усвоив, что судьбу дочерей решают отцы, Абрам попросил руки у отца девушки, а не привлек ее внимание ухаживаниями. Отец сразу дал согласие. Инженер Ганнибал на хорошем счету у Миниха и правительницы, получил прекрасное место в Пернове – это сулило немалые выгоды.

– Не губи, отец! – взмолилась на коленях Евдокия. – Ты же меня Кайсанову обещал, его и люблю. Пожалей дочь свою, не отдавай арапу черному, противен он мне.

– Стерпится-слюбится, – сказал последнее слово отец, воспользовавшись русским выражением.