Негодяй из Сефлё

«Комиссар Стиг О. Нюман припоминает описанный случай. У него нет причин усомниться в правдивости показаний Бергмана и Шьёгрена, поскольку оба они честные и добросовестные работники. Полисмены Бергман и Шьёгрен категорически отрицают, что пускали в ход дубинки против жалобщика и его спутника, который держался нагло и вызывающе. Оба они производили впечатление людей нетрезвых, и Шьёгрен уловил сильный запах спиртного, исходивший по меньшей мере от одного из них. В архив».

Женщина перестала стучать папками, подошла к Рённу и сказала:

– За прошлый год я больше ничего не могу найти. И если меня не заставят искать за предыдущие годы…

– Нет, хватит и так, давайте сюда только те, которые вы уже нашли, – не совсем понятно ответил Рённ.

– А долго вы еще провозитесь?

– Сейчас кончу, вот только эти перелистаю, – ответил Рённ, и шаги женщины стихли за его спиной.

Рённ снял очки, протер их и снова начал читать:

«Настоящая жалоба написана вдовой, служащей, матерью одного ребенка. Ребенку четыре года, днем, покуда я на работе, он находится в детском саду. С тех пор как в автомобильной катастрофе год назад погиб мой муж, у меня сдали нервы и очень тяжелое состояние.

В понедельник я, как обычно, пошла на работу, а сына отвела в сад. После обеденного перерыва у нас на работе произошло событие, которого я здесь не хочу касаться, но которое очень меня взволновало. Врач нашей фирмы, знающий о моем тяжелом состоянии, сделал мне укол и отправил меня домой в такси. Добравшись до дому, я решила, что укол не подействовал, и приняла еще две таблетки. Потом я пошла за ребенком в садик. Когда я прошла два квартала, возле меня остановился полицейский автомобиль, оттуда вышли два полицейских и швырнули меня на заднее сиденье. У меня в голове шумело от лекарств, возможно, я даже шаталась, потому что из издевательских словечек полисменов я поняла, что они считают меня пьяной. Я пыталась им объяснить, в чем дело и про ребенка, но они только насмехались надо мной.

В участке меня передали дежурному, который тоже ничего не захотел слушать и велел посадить меня в камеру, пускай, мол, „проспится“. В камере оказался звонок, я несколько раз звонила, но никто не приходил. Я звала, умоляла позаботиться о моем ребенке, но безрезультатно. Садик закрывают в 18 часов, и, если родители до этого времени не пришли, персонал, естественно, беспокоится. А посадили меня в 17.30.

Я пыталась упросить кого-нибудь позвонить в садик и взять ребенка. Я ужасно тревожилась.

Выпустили меня только в 22.00, когда я чуть с ума не сошла от горя и волнений. Я до сих пор еще не смогла оправиться и сижу на больничном».

Женщина, написавшая эту жалобу, указала свой адрес, место работы, адрес детского сада, лечащего врача и того участка, куда ее доставили.

Ответ на обратной стороне гласил: