Нефтяной принц

— Свежо предание! Пятнадцать лет тебя ничему не научили — ты так и остался тем, кем был раньше, если не ошибаюсь. Не признаешься, значит, что ты все еще гринхорн? Что скажешь насчет тех двенадцати джентльменов, что пялятся на нас во все глаза?

— Ничего хорошего. Видишь, как они посмеиваются? Не над тобой ли, старый Сэм? Ведь на тебя без смеха смотреть-то нельзя!

— Я рад, Уилл Паркер, безумно рад. Это всего лишь одно из моих преимуществ перед тобой. Кто хоть глазком на тебя глянет, сразу расплачется — ведь физию печальнее твоей я в жизни не видел… хи-хи-хи!

Похоже, взаимные упражнения в подшучивании и укорах для Хокенса и Паркера были обычной манерой их общения. В действительности ни один из них никогда не думал о приятеле дурно. Третий гость до сих пор молчал; он подтянул сползшие вниз гамаши, при этом выставив далеко вперед свои длинные ноги, и наконец заговорил с ироничной улыбкой на тощем лице:

— Эй, а знаете вы, что думают про нас те джентльмены? Они там судачат о чем-то, похоже, не очень умном. Знатная компания! Или нет, Сэм Хокенс?

— Да, — кивнул малыш. — Главное, чтоб лбы не раскололи, а то сидят так близко. Ясно, что за птицы! Мошенники! А, Дик Стоун?

— Нутром чую — придется потолковать с ними.

— Конечно. И не только нутром! Почешем кулаки об их носы, если не ошибаюсь. Тех, на чей след мы напали, кстати, тоже было двенадцать. Скажи-ка, Уилл, слышал ты что-нибудь об искателях?

— Слышал? — недовольно буркнул Паркер. — У тебя, что, память отшибло, старый енот? Сам же столько раз рассказывал!

— Точно. Спросил только, чтобы узнать, научился ли гринхорн впитывать то, чему учат старые зубры. Итак, дорогой Уилл, допустим, что эти типы — искатели. Своего предводителя они зовут Батлером. Надо бы разузнать, что за кавалер носит такое имя.

— Так они тебе и расскажут!

— Не волнуйся! Они уже заинтересовались нами, эти «джентльмены». У них на лицах написано, что скоро явятся к нам, чтобы взять интервью. Только не болтайте лишнего, ребята! Любопытно, как они поведут себя.

— Уж не слишком учтиво, — подал голос Дик Стоун, — так что готовьтесь. Не дадим же мы им зайти слишком далеко!

— Думаешь, лучше вести себя погрубее? Нет, не согласен. Нас прозвали Троицей, и нам не пристало позорить имя, данное трем джентльменам, всегда добивающимся своего не грубой силой, а хитростью. Так поступим и сегодня. Только так, а не иначе.

— Ладно, но тогда эти болваны подумают, что мы их боимся.

— Пусть думают, старина Дик. Если так, то скоро они поймут, что ошиблись, и даже очень, хи-хи-хи! Троица — и бояться! Готов поклясться, что мы с ними сцепимся. Если они собираются напасть на обоз, мы не станем смотреть на это сквозь пальцы.

— Тебе тоже подраться не терпится?

— Нет.

— Но с ними придется разобраться, если они в самом деле искатели. Как же без схватки?

— Старому еноту, — Сэм не без удовольствия ткнул себя пальцем в грудь, — иногда приходят в голову мысли почище клинка и пули. Я сыграю шутку — лучшее средство добиться преимущества над противником. Ты же знаешь, что я не люблю проливать кровь. Можно ведь победить противника, не убивая. Я знаю, у кого поучиться.

— Их и я знаю: Олд Шеттерхэнд, Олд Файерхэнд и Виннету, знаменитый вождь апачей! Они никогда не прольют и капли чужой крови, если на то нет нужды.

— Верно. При этом они величайшие герои Запада, и я всегда буду следовать их примеру.

— Может, и сам героем станешь, а, старый Сэм? — спросил Паркер не без иронии.

— Помалкивай, гринхорн! Сэм Хокенс точно знает, кто он и что он. Помнишь, как я тягался с двумя дюжинами краснокожих?

Паркер кивнул.

— Как я добился цели, о которую расшибли лбы не меньше пятидесяти отважных вестменов?

Паркер снова кивнул и сказал:

— Из песни слов не выкинешь. Ты славный малый, Сэм, хотя и дьявольский плут!

— Ладно, стало быть, покончим с этими двенадцатью, но дырявить их шкуры не станем. Как будем действовать — еще не знаю, но это вопрос времени. Пусть они сначала примут нас не за тех, пусть потешатся вдоволь, а там поглядим.

— Хочешь, чтобы нас за гринхорнов приняли?

— А как же! Что касается тебя, Уилл Паркер, то они не сильно ошибутся. Погляди, как они ржут над моей Мэри. Бедная лошадка!

— Ты сам знаешь, что ей далеко до совершенства, Сэм.

— Совершенство? Чепуха! Она просто жуткая скотина, ужасная! Но я не променяю ее и на тысячу благородных роз! Она умна, опытна и понятлива, как… как, ну, как Сэм Хокенс, ее хозяин, которому она столько раз спасала жизнь. Моя Мэри — это моя Мэри, единственная и неповторимая, хотя и упрямая, проклятая и мерзкая бестия, которую давно пора пристрелить!

— Прямо из твоей Лидди? — бросил Дик Стоун.