Вечером, прежде чем лечь спать, Натан выбрался к чердачному окошку, чтобы взглянуть на звезду. На какое-то время мальчик почти забыл о ней: у него было столько дел, да и пищи для размышлений тоже. Иногда Натану казалось, что голова его так переполнилась, что мысли или даже сновидения вот-вот полезут у него из глаз и ушей, обретая свою собственную материальную форму. А может, так оно и было? Существовал Эрик — и звезда. Она казалась совершенно обычной и вполне натуральной, только не мерцала: эдакий немигающий светящийся белый зрачок. Что еще он видел, задумался Натан. Узника Темного леса, который, похоже, ухитрился ускользнуть от гномонов и теперь бродил по окрестностям с какой-то тайной целью… смерть Эффи Карлоу… Натан не сомневался, что Хейзл что-то знает и не говорит ему; а вдруг она хотела, но не могла ничего сказать, как в его случае с Граалем? Мальчик постарался отогнать от себя роящиеся мысли — их было слишком много для одного — и посмотрел на звезды своего мира, сложившиеся в привычный, давно знакомый рисунок, рождающий истории и тайны для предсказателей, манящий исследователей в неизведанные просторы космоса. Бывали ночи, когда простор вселенной угнетал Натана, а сейчас созвездия казались ему дорожными указателями, и он — вернее, его дух — знал все дороги, и каждая туманность, каждая галактика была его домом. Его звезды, его родина, его мир. Натан бросил последний твердый взгляд на незваного гостя и, спустившись из Логова, лег спать.
— Магия, — рассуждал после обеда Бартелми, — является частью того, что мы называем уровнем духовного. Взглянув на историю человечества, вы поймете, что оно как вид все время тяготеет к некоему исступлению. Мы хватаемся за какую-нибудь грандиозную идею и пытаемся подогнать под нее все остальное. Какова бы она ни была, эта идея должна быть единственной правдой, объяснением всего и вся, каждого пустяка, каждого чиха нашей действительности. Сначала религия, потом наука. В настоящее время мы как раз заняты тем, что пытаемся втиснуть наш мир в рамки законов науки. Однако существует такое измерение существования духа, которое не подчиняется подобным законам; все пронизано элементарными частицами, главным образом в нематериальном состоянии, проявляющимися посредством того, что мы называем магией. Изначально люди не имели подобных способностей, но однажды им — во всяком случае, некоторым из них (сейчас это не столь важно, долго излагать всю теорию), — была дана сила, именуемая Даром. Она передавалась генетически, и вполне возможно, что теперь в каждом из нас есть ее частица. Крайние ее формы могут проявляться в наличии у человека мощных способностей к телепатии и телекинезу, колдовству, отделению духа от тела, оказанию влияния или подчинению себе чужого разума. Развитая сила может обеспечить долголетие, как правило, сопровождающееся бесплодием по истечении обычного срока жизни. Если злоупотреблять силой, она развращает и сводит с ума. Однако по причине нашей нынешней склонности искать всему научное объяснение к магии теперь прибегают редко. Быть может, оно и к лучшему.
— Зато в мире Эрика магия существует, — заметил Натан.
— Очевидно. Возможно, такие способности у живущих там людей врожденные. Ясно одно: было накоплено такое количество… силы, что она, так сказать, парит повсюду подобно электромагнитным бурям, порождая заражение. Неконтролируемая магия чрезвычайно опасна в любом мире. Я не вполне представляю себе из рассказа Эрика, как именно ее могли отравить: вероятно, посредством неправильного наложения какого-то особенно мощного заклятия. Люди того мира настолько переполнены силой, что обычно живут тысячами лет, не имея детей. Некоторые, подобные Эрику, используют ее
— Не важно, — отозвался Эрик. — Я много думал об этом, читал поэзию. Жизнь может оказаться прекраснее, когда она не доходит до конца страницы.
Анни взглянула в глаза чужеземцу, когда тот говорил, и не могла не заметить, как они сияют; она понятия не имела, что это сияние отразилось и в ее взоре.
— Откуда вы все это знаете? — спросил Натан. — Вы что… у вас тоже?..
— Мне досталось немного Дара. Я редко его использую. Я видел, во что он может превратить человека. Мне же всегда хотелось лишь исцелять — исцелять тело, чтобы вылечить душу, и готовить действительно вкусную пищу. Правильная пища тоже лечит душу — во всяком случае, таково мое мнение.
— Отличная мысль, — одобрил прекрасно отобедавший Эрик. И все присутствующие с ним согласились.
— Сколько… сколько вам лет? — робко спросил Натан, глядя на старого друга совсем другими глазами.