Нефоры

– Нефор лучше цивила. И это, блядь, факт! – горячо сказал он, когда мы собрались у Ирки дома и под негромкий шелест «Арии» гоняли чаи, не зная, чем заняться. – Вы зацените то, что слушают цивилы. Это же хуйня на постном масле. Тексты говно, музыка убогая. Ни смысла, ни энергии.

– О, да. То ли дело метал, – фыркнула Ирка, переключая на начало в двадцатый раз «Беспечного ангела».

– Ага. У «Каннибалов» тексты вообще пиздец, – поддакнул я, но Балалай зашипел и замотал башкой.

– Да у «Каннибалов», блядь, душа есть. Они нарезают то, что им самим нравится. А эти, блядь… «ути-пути-хуй-поймути» или очередная рвущая глотку поебень про зону. Весь смысл попсы в том, чтобы срубить бабла. А метал изначально был наполнен протестом. Чуваки писали то, что хотели, и играли то, что хотелось играть. И похуй на лейблы, похуй на мнение каких-то припизднутых говнарей. На все похуй, кроме своих убеждений.

– Чот ты опять в свой нацизм сваливаться начал, кажись, – бросил Жаба, и мы его поддержали. – Разве не похуй, кто там и что слушает. Если тебе по кайфу, то на остальных насрать. Не?

– Не, – передразнил его Олег. – Ту залупу, что из ящика и радио орет, любой дегрод за пять минут сочинить сможет. А вот попробуй сочинить что-нибудь по типу «Necrophagist». Да у тебя мозги в узел свернутся и слюна из ушей потечет. Потому что в музыкальном плане «Necrophagist» сложнее хуйни из ящика и созданы не для зарабатывания бабла, а для души. Я чо, зря в музыкалку что ли ходил? Не нравится вам сравнение метала с попсой, так сравните с классической музыкой. Да, там тоже хватало продажного блядства, когда пьесы писались исключительно за деньги, но композиторы и сами творили. И сочиняли такое, что до сих пор котируется миллионами.

– Короче, Балалай хочет сказать, что метал – он искренний, а попса и прочая хуйня – продажное говно, – хохотнул Кир.

– Везде можно найти продажное, как ты выразился, говно, – скривила личико Лаки. Кир улыбнулся в ответ и кивнул.

– Ну да. Не отрицаю. Но в метале этого все ж поменьше. Олеж, ты давай к сути, пока мы не отупели, – сказал он.

– К сути? – усмехнулся Балалай, обводя нас веселым взглядом. – Лады. Суть такова: целью жизни должен быть протест. Об этом говорит метал.

– А «Каннибалы» говорят, что надо кончать кровью и жрать кишки ангелов, – отмахнулся я. – Олег, ну серьезно, заваливай уже со своим протестом. Битый час одну пластинку долбишь.

– Не скажи, – сверкнул глазами Балалай. – Вот сам подумай, Мих. В чем души больше? В Круге или в «Darkthrone»?

– Сравнил хуй и палец, – рассмеялся я. Остальные тоже весело загалдели, но Балалай шикнул, и они угомонились. – Понятно, что в «Darkthrone». Они сами об этом говорят во всех интервью. Только первый из каждого утюга звучит, а вторые известны кучке волосатых нефоров и только.

– А еще первый вынужден петь, а вторые с радостью это делают, – внезапно поддержала Олега Лаки. Тот хлопнул в ладоши и просиял.

– Ну хоть кто-то понимает, – улыбнулся Олег. – Ладно. Кто пойдет за бухлом?

– Жаба, конечно, – буркнула Ирка, возясь с плеером на компе. Жаба злобно на нее посмотрел, но перечить не стал и, поднявшись с дивана, сгреб в охапку кучку налика.

– Вот когда-нибудь прозреете и скажете: «Да, Балалай. Ты был неебаца прав», – сказал Олег, когда мы, разомлев от съеденного и выпитого, развалились кто где по Иркиной квартире. – Увидите. Каждый волосатый приходит к этому осознанию.

И мы прозрели. Вернее, сделали вид, что прозрели. За всем этим пафосом и нетаковостью скрывались все те же обычные пацаны и девчонки с Окурка. Поначалу единственное, чем мы отличались от сидящих на кортках у подъезда ровесников, так это внешним видом. А внутри были все теми же.

Могли обматерить прохожего, доебаться до забредшего не в свой район, дать пизды соседу или нагрубить родителям. Но в чем-то Балалай все же оказался прав: отличия, хоть и порой незначительные, были. Из нашей компашки четверо после школы отправились учиться, а у Балалая за спиной была музыкальная школа, да и в музыке он шарил получше, чем Жаба. Соседские пацаны, в отличие от нас, ничем таким похвастаться не могли.

Живший на втором этаже Рак, впервые увидев меня в неформальском прикиде, выпал в осадок и замер на площадке, открыв рот. Его вечно мутные глаза совсем погасли, словно увиденное нанесло ему непоправимую травму. Я же настороженно стоял напротив него, гадая, что произойдет. То ли Рак доебется, то ли отодвинется в сторону и даст мне пройти. Второго варианта не случилось.

– Дьяк, а ты чо эт? – настороженно спросил Рак, когда к нему вернулся дар речи.

– Чо? – набычившись, спросил я, опуская глаза и осматривая свою майку с принтом «Каннибалов», черные джинсы и батины черные берцы. На боку поблескивала тяжелая цепь, которую я отрыл в кладовке. Осталась от бабкиной собаки, а папка так и не успел найти цепи применение. Зато я нашел.

– Нифер, типа? – с угрозой бросил он. – Хуль у тебя черти на груди какие-то?